Хорошие слова. Правильные.
Но раз уж мы выяснили, что это не Пушкин, может есть ещё какая-нибудь информация? Особенно учитывая посыл с коллажем в начале поста.
Для начала, само стихотворение целиком.
Выделю заодно интересный момент. Дабы, понравившееся нам выражение, не было вырванным из контекста.
Еврей-священник — видели такое?
Нет, не раввин, а православный поп,
Алабинский викарий, под Москвою,
Одна из видных на селе особ.
Под бархатной скуфейкой, в чёрной рясе
Еврея можно видеть каждый день:
Апостольски он шествует по грязи
Всех четырёх окрестных деревень.
Работы много, и встаёт он рано,
Едва споют в колхозе петухи.
Венчает, крестит он, и прихожанам
Со вздохом отпускает их грехи.
Слегка картавя, служит он обедню,
Кадило держит бледною рукой.
Усопших провожая в путь последний,
На кладбище поёт за упокой…
Он кончил институт в пятидесятом —
Диплом отгрохал выше всех похвал.
Тогда нашлась работа всем ребятам —
А он один пороги обивал.
Он был еврей — мишень для шутки грубой,
Ходившей в те неважные года,
Считался инвалидом пятой группы,
Писал в графе «Национальность»: «Да».
Столетний дед — находка для музея,
Пергаментный и ветхий, как талмуд,
Сказал: «Смотри на этого еврея,
Никак его на службу не возьмут.
Еврей, скажите мне, где синагога?
Свинину жрущий и насквозь трефной,
Не знающий ни языка, ни Бога…
Да при царе ты был бы первый гой».
«А что? Креститься мог бы я, к примеру,
И полноправным бы родился вновь.
Так царь меня преследовал — за веру,
А вы — биологически, за кровь».
Итак, с десятым вежливым отказом
Из министерских выскочив дверей,
Всевышней благости исполнен, сразу
В святой Загорск направился еврей.
Крещённый без бюрократизма, быстро,
Он встал омытым от мирских обид,
Евреем он остался для министра,
Но русским счёл его митрополит.
Студенту, закалённому зубриле,
Премудрость семинарская — пустяк.
Святым отцам на радость, без усилий
Он по два курса в год глотал шутя.
Опять диплом, опять распределенье…
Но зря еврея оторопь берёт:
На этот раз без всяких ущемлений
Он самый лучший получил приход.
В большой церковной кружке денег много.
Рэб батюшка, блаженствуй и жирей.
Что, чёрт возьми, опять не слава Богу?
Нет, по-людски не может жить еврей!
Ну пил бы водку, жрал курей и уток,
Построил дачу и купил бы ЗИЛ, —
Так нет: святой районный, кроме шуток
Он пастырем себя вообразил.
И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льётся из худой груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как «не убий», «не укради».
Мы пальцами показывать не будем,
Но многие ли помнят в наши дни:
Кто проповедь прочесть желает людям,
Тот жрать не должен слаще, чем они.
Еврей мораль читает на амвоне,
Из душ заблудших выметая сор…
Падение преступности в районе —
Себе в заслугу ставит прокурор.
Так уже стало интереснее, разве нет? Но ещё не очень понятно. Что же имел ввиду автор?
Может быть, где-то и об этом написано?
И, о чудо! Написано. Самим автором.
В его эссе "Стишок с крылышками — подвиг без подписи".
Выдержки из текста, если лень самим искать:
"Не ищите портретного сходства с реальной личностью. Стихотворение шире одной конкретной судьбы. Сказали: есть такой молодой батюшка, с высшим техническим образованием, еврей. Я и не поехал знакомиться, мне это только помешало бы. Весь сюжет выстроился во мне сразу, будто сам я прошёл этот зигзаг судьбы. Похоже, в жизни так и было, как в стихе. С отличием закончил парень институт. Все однокашники уже на должности, а он один пороги обивает. Почему?
Он был еврей — мишень для шутки грубой,
Ходившей в те неважные года.
Считался инвалидом пятой группы,
Писал в графе "национальность": "Да".
И решил он обмануть судьбу, стать уважаемым и обеспеченным человеком вопреки решению начальства. Вверил себя церкви.
Крещённый без бюрократизма, быстро,
Он встал омытым от мирских обид,
Евреем он остался для министра,
Но русским счёл его митрополит.
С блеском кончает семинарию, получает прекрасный приход, живи в своё удовольствие. Нет, по-людски не может жить еврей. Ловкач, хитрец всерьёз пропитался истинным духом христианства, обратился в пастыря, подвижника.
И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льётся из худой груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как "не убий", "не укради".
И люди его слышат. Паства платит благодарностью и доверием. А начальство реагирует на его труды по-своему...
Еврей мораль читает на амвоне,
Из душ заблудших выметая сор...
Падение преступности в районе —
Себе а заслугу ставит прокурор".
"— Драматургия поэзии. Не самой истории, а именно стиха. Стих, а с ним и читатель относится к герою с добродушной насмешкой. Ай плут, ну ловок, обманул судьбу. Словом, хитрый жулик... И на наших глазах он вырастает в фигуру духовную. Бессребреник, подвижник, над которым вы только что смеялись. И стыдно, что смеялись..."
Кстати, раз уж речь в стартовом посте шла о Пушкине, есть у Александра Сергеевича замечательное произведение "Пророк". Кому интересно, можно ознакомиться в исполнении Иннокентия Смоктуновского, в сети есть видео, где он его читает.
