БОЛЬНИЦА.
Лина сидела в приёмном покое городской больницы и с тоской в глазах смотрела, как дежурный врач заполнял карту.
Ясное зимнее утро заглядывало в окно. Но для неё наступающий морозный день не был добрым.
Это была уже восьмая больница. Восьмая за восемь месяцев беременности. Врачи как будто с ума по сходили перестраховываясь. Лина почти не бывала дома и практически переезжала из одной больницы в другую.
Угроза... угроза... угроза...
В этот раз лечащему врачу не понравилась густота крови и её отправили в отделение сосудистой хирургии. Лина плакала и отказывалась от направления. Врач топала ногами.
---У вас такая свёртываемость! У вас ноги опухли! Вены повылезли! Вы знаете что будет, если образуется тромб?! Вы знаете сколько людей от этого умирает?! Вас просто обследуют и если ухудшений не будет поедете домой.
Она даже призвала на помощь заведующую женской консультации и вдвоём они Лину всё-таки сломали, запугали, уговорили.
Ей было 23 года. Она ждала первенца. Спорить с врачами, которые "лучше знают", у неё не доставало смелости. Страх потерять малыша был сильнее усталости от больниц. Очередной больничный коридор вызывал чувство безысходности. Снующий туда-сюда персонал раздражал.
Мимо прошла симпатичная докторица средних лет, звонко цокая на весь коридор "шпильками".
"Почему им не запретят такую обувь?"---подумалось Лине.
Ей было не понятно, зачем в больнице, где полно слабых, а иногда и умирающих людей,"шпильки"? Перед кем красоваться? Или это такой способ самоутверждения?
Каждое утро во всех больницах начиная с 6 утра несколько пар таких вот "шпилек" гулко стучат по ещё спящим коридорам. Их стук, словно удары молоточков, отдаётся в головах отдыхающих людей, отнимая лишний час сна и покоя.
Лина шла в свою палату за нянечкой, которая несла её вещи и приговаривала
---Ты, доча, не раскисай. У нас больница хорошая, не чета остальным. И врачи лучшие. А кормят-то! Как дома!
Лине было всё равно. Ей хотелось домой, к мужу. Вот кто был её лучшим лекарством от всех болезней.
Он приезжал каждый день. Усталый, голодный, после тяжёлого дня на стройке, через весь город, в любую больницу и в любую погоду.
Лина чувствовала себя эгоисткой, но ей как воздух нужен был этот час, когда они сидели на больничной лавочке в обнимку и почти даже не разговаривали.
Он редко привозил фрукты, потому что спеша к ней после работы, не успевал зайти в магазин. Да ей и не нужно было! Просто почувствовать его руки, ощутить дыхание, услышать голос и получить силы, что бы прожить ещё один день в холодных крашеных стенах больницы.
Только один раз он уехал с её родителями на картошку. Они договорились, что этот день Лина как нибудь переживёт, а вечером обязательно позвонит из телефона-автомата.
Картошка---дело важное. Она понимала и старалась думать о хорошем. Но вечером, позвонив домой, на вопрос мужа "как ты милая?" вдруг разрыдалась в трубку. Испуганный муж на следующий день отпросился с работы и приехал прямо с утра.. Так они и жили...
Нянечка открыла дверь палаты. Пять коек с тумбочками, стол у большого окна, холодильник. И одни бабки!
"Господи, даже поговорить будет не с кем"---с тоской подумала Лина. Она поздоровалась, залезла с ногами в угол своей кровати, достала карандаши и раскраску и сосредоточилась на платье какой-то принцессы.
У неё, как и у многих беременных женщин, были свои "странные" желания.
"Зато персиков зимой не прошу"---думала она, водя карандашом по картинке.
Через некоторое время Лина освоилась. Бабушки в палате были все деревенские, но не такие уж "тухлые". Только 80ти летняя бабка Аграфена донимала её по ночам совершенно диким храпом.
Два раза перед тем, как погасить свет, Лина подходила к ней и просила повернуться "на бочок". На третий раз Аграфена взорвалась.
---Что ты меня дёргаешь? как хочу, так и сплю!
"Потому что ещё одна такая ночь и я задушу тебя подушкой"---подумала Лина, а вслух сказала
---Вы сильно храпите. Я спать не могу.
Через день Аграфену выписали. Ночи стали тихими и спокойными. Вопреки Лининым ожиданиям, бабушки не жаловались на жизнь, цены и здоровье. Они вспоминали молодость. как весело вкалывали в колхозе, как грешили на сеновале с парнями. Вечерами в палате не умолкал хохот. Дежурная медсестра постоянно заглядывала и строгим голосом просила "угомониться", грозя как детям успокоительными уколами.
Однажды Лина услышала в коридоре душераздирающий мужской крик. Кто-то кричал от боли.
Дело было к обеду, в палате стояла не привычная тишина. Две бабульки мирно дремали. Третью только что привезли с операции. Она ещё не отошла от наркоза и лежала страшная, похожая на труп. Дыхание с присвистом вырывалось из приоткрытых губ.
Крик прозвучал так неожиданно, что дремавшие бабульки приоткрыли глаза.
---Кто это у вас так кричал сегодня?---спросила она на обходе у дежурного врача. Доктор быстро глянул на неё из подлобья.
---Вы чем занимаетесь? Читаете? Вот и читайте. Человек кричал. У нас тут не курорт к сожалению.
Не получив ответа, Лина решила попробовать спросить у того, кто всегда всё знает лучше врачей. У санитарки.
Санитарку Галину, юркую пожилую и явно "употребляющую" женщину, за язык тянуть не пришлось.
Кто кричал? Да это Женьке Борзову перевязку делали! Ох, бедный мужик...
ЖИЛЕЦ ПАЛАТЫ В КОНЦЕ КОРИДОРА.
Борзов поселился в этой больнице несколько месяцев назад. Вены сыграли с ним злую шутку. Сначала ему отрезали ступни. Но что-то пошло не так. Ноги не заживали.
С тех пор его резали ещё несколько раз, не оставив от ног почти ничего. Врачи говорили про него "не жилец". Сердце не выдерживало такого количества наркоза и постоянных тяжёлых болезненных перевязок. Несколько раз Борзову становилось плохо. Ещё одну операцию он не переживёт.
Ухаживала за ним санитарка Галя. Она называла его Женькой, хотя "Женьке" было уже около сорока лет.
Жена Борзова принесла ему в больницу чемоданчик после первой же операции. С тех пор никто к нему не приходил.
---Помогаю ему, чем могу.---говорила Галя---и судно поднесу, и подушку подправлю, и в магазине куплю, что попросит.
Женщины вздыхали, слушая санитарку.
---А что с ним дальше будет?
---Известно что---усмехнулась Галина---если тут не помрёт, значит в дом инвалидов отправят.
Ночью Лине не спалось. Рассказ санитарки не давал покоя. Она всё представляла себя на месте Борзова. Боль, одиночество и четыре стены. За что же Бог так человека наказывает?
Было что-то общее в их многомесячном заточении. Только у неё в конце туннеля брезжил свет радости. У Борзова тоже свет. Но другой.
Лина накинула халат и на цыпочках вышла в коридор.
На другом конце в одну из палат была открыта дверь и оттуда пробивался луч неяркого освещения, наверное настольной лампы.
Тихо, стараясь не разбудить дремлющую на посту медсестру, она прошла к открытой двери и заглянула во внутрь.
Там, на высокой кровати ногами к выходу спал человек. Он почти полностью был укрыт простынёй. Поэтому лица разглядеть было не возможно.
С минуту Лина стояла на пороге, потом услышала за спиной мягкие шаги. Она обернулась и увидела молоденькую медсестру с лотком и шприцами.
---Ты чего не спишь?---недовольно проворчала девушка--марш в палату! Тебе вроде постельный режим прописали? Вот и отдыхай.
Лина пошла к себе, слегка смущённая тем, что её "застукали".
Утром лечащий врач сказал, что состояние её стабильное, анализы сносные и завтра она получит выписку.
Последний день! Какое счастье!
---Веселова! Спустись, муж пришёл---заглянула в палату медсестра.
Лина, как на крыльях, понеслась вниз. Внизу на лавочке её ждал муж с огромным пакетом.
---У меня сегодня выходной.---сказал он после того, как жена перестала душить его в объятиях---Я одежду принёс. Пошли погуляем.
Она заглянула в пакет. Обычная одежда была сдана в гардероб и без выписки её не выдавали. Муж принёс то, что Лина просто не успела выбросить за ненадобностью. Но она согласна была надеть старьё. Зато весь день они гуляли по городу.
К обеду вернулись не на долго, поесть и получить лекарства и опять ушли.
До Нового Года оставалось 3 недели. Лёгкий морозец пощипывал щёки, с неба летела снежная искристая пыльца. Яркие праздничные витрины магазинов и люди осаждавшие прилавки в поисках подарков.
Праздник уже витал в воздухе. Правда, выбор у людей был не большой. Повальный дефицит и астрономические цены на то хорошее, что ещё осталось.
Жуткие 90е годы были сродни мрачному средневековью. Жизнь в подвешенном состоянии без особых светлых надежд на будущее вошла в норму. Детей рожать боялись. Лишь у военных ещё оставалась твёрдая почва под ногами. И Лина, работавшая в военкомате на узле связи и получавшая более чем приличную зарплату, пока не опасалась за будущее своей семьи.
Вечером, шагая рядом с мужем по заснеженной аллее обратно к больнице, Лина вспомнила про Борзова. Она затащила мужа в ближайший магазин и попросила купить колбаски, фруктов и чего-нибудь сладкого.
---Ты же выписываешься завтра!---удивился муж
---Это не мне---сказала она.
---А объяснений я не удостоюсь?
---Обязательно---улыбнулась Лина---Но завтра.
Поцеловав мужа на прощание и глядя в окно, как его худощавая фигура скрывается за поворотом дома, Лина думала, что всё-таки мало кому так везёт в жизни, как ей. Завтра она ему расскажет. Другие на его месте обязательно назвали бы её чокнутой. Но он так не скажет, она была уверена.
Санитарку Галину она нашла в туалете. Та, закончив уборку с грохотом складывала инвентарь.
---Нагулялась?---подмигнула она Лине
---Галь, сделай доброе дело.
---Смотря какое.
---Отнеси этот пакет своему Женьке---и заметив огонёк любопытства в глазах санитарки смущённо добавила---Скоро Новый Год... Я завтра выписываюсь... Пусть ему будет... как подарок.
---А сама чего?
---Не-не-не---замотала головой Лина---Лучше ты.
---Ну ладно---пожала плечами Галя---Давай. Прямо сейчас и передам. Он обрадуется.
Лина всё-таки дошла с ней почти до палаты.
---Может всё-таки вместе зайдём?---шепнула Галя перед дверями
---Нет. Я тут постою. А ты иди.---и осталась в коридоре.
Лина волновалась. Ей хотелось зайти. Но она не представляла, что может сказать человеку, который ждал то ли смерти, то ли пожизненного заключения в другой "тюрьме". Сердце переполняло сострадание. Но она не знала, как правильно выразить его. Ведь этим можно не только поддержать, но и раздавить окончательно.
Она стояла за приоткрытыми дверями палаты и внимательно слушала. Галя зашла туда с пакетом и тихонько позвала
---Жень, ты не спишь?
---Нет---отозвался хриплый мужской голос
---Тут тебе подарочек к Новому Году передали.
---Кто?---Лина уловила удивлённые нотки
---Да женщина одна. Завтра выписывается.
---Откуда она меня знает?
---Она тебя не знает. Она тебя слышала. И я рассказывала.
Шуршание пакета и... мужчина заплакал...
На минуту Лина застыла от потрясения. Потом повернулась и почти побежала по коридору обратно в палату. Не зная куда себя деть, она достала сумку и стала складывать свои пожитки, чувствуя, что вот-вот расплачется сама. Бабки с удивлением смотрели, как она почти швыряет вещи в пакеты. Зашла медсестра.
---Ты в порядке?
---В порядке.---ответила Лина не оборачиваясь
---Может валерьяночки?
---я в порядке!
---Ну-ка пошли на пост.
---Не надо ничего.
---Сейчас врача позову.
Пришлось идти. На посту медсестра стала мерить ей давление.
---Та-ак. Высоковато... Хочешь ещё на недельку задержаться? Ты чего по коридору-то бежала? Кто напугал?
Лина молчала.
---Второй раз тебя возле этой палаты вижу.---почти шёпотом выговаривала ей сестра---Что ты там забыла? Не ходи больше. Ничем не поможешь. Только расстроишься. А в твоём положении это ни к чему. Выпей таблетку и быстро спать. К утру давление должно быть в норме.
Лина запила лекарство стаканом воды.
"И чего я, правда, приняла всё так близко?"---думала она засыпая---"Я даже не видела его ни разу"
А утром приятные хлопоты не оставили места для печальных мыслей. Врач принёс выписку сразу после завтрака. Внизу ждал любимый муж с вещами. Наконец-то она поедет домой!
За неделю до Нового Года Лина родила чудесную дочурку. Как подарок. Больницы на этом не закончились. Но жизнь теперь была наполнена другим смыслом и это с лихвой компенсировало все неприятности. Жизнь мчалась дальше и оглядываться назад было просто некогда.
РЕШЕНИЕ.
Прошло пять месяцев.
Лина купалась в лучах семейного счастья и наслаждалась материнством. Вдвоём с мужем они почти легко перешагивали все бытовые проблемы.
Правда, пришлось выйти на работу ещё в феврале, когда малышке было всего 2 месяца. Ситуация с работой в городе всё ухудшалась. Заработок у мужа был от случая к случаю. Если не обманут.
А однажды заказчик расплатился за работу... ящиком конфет. И исчез в неизвестном направлении.
После этого Лина решила, что пора как-то помочь своей половине.
Мужчины вокруг, не имея возможности нормально заработать и прокормить семью, спивались или уходили от жён и детей. Некоторые ехали на заработки в Москву или на Север и частенько пропадали без вести.
"С нами такого случиться не должно"---подумала она и пошла в военкомат.
Начальник связи посмотрел на неё как на полоумную.
---Ты бросишь ребёнка?!
---Не бросаю, а оставляю с отцом. Нам деньги нужны. И график у меня скользящий.
---Обратно в декретный не пущу.
---Я поняла.
---Будешь часто на больничных сидеть--уволю.
---Я поняла.
---Я не знаю ни одного мужика, который бы справился с младенцем в одиночку---со вздохом подписывая заявление сказал начальник связи.
---Так и я не знаю. Но мой справится. В конце концов, это и его ребёнок.
Муж Лины справлялся превосходно. Да и военкомовское начальство, хоть и строжилось, но гайки не сильно закручивало. Дежурные по связи на узле часто отпускали её с ночных дежурств, а иногда и с дневных, если они на выходные попадали. Её не поднимали по тревоге. Она ничего не пропустила из жизни своей малышки.
К маю и муж нашёл работу. С ребёнком стала сидеть свекровь, которая вместе с помощью принесла в дом сплошную головную боль.
В общем, всё было как у людей.
Однажды они гуляли по городу.
Май бушевал пышным яблоневым цветом и яркой зеленью. Тёплый, почти летний ветер, ласково обволакивал. Лина катила коляску с дочкой, муж шёл рядом.
Увлечённо о чём-то споря, они сворачивали на самые тихие, спокойные, зелёные улочки. И не заметили, как оказались у ворот той самой больницы, где Лина лежала последний раз.
Спор сразу перешёл в беседу под названием "а помнишь...?". Малышка уснула в коляске и они решили посидеть на лавочке тихого больничного двора.
---Слушай,---сказал муж---А ты ведь мне так и не рассказала для кого мы тогда пакет с продуктами купили.
---Тебе до сих пор это интересно?
---Мне всё про тебя интересно.
За всё это время Лина ни разу не вспоминала про безногого человека из палаты в конце коридора. Казалось для этого не было времени. Но на самом деле этот эпизод её жизни был как дверь, которую ей подсознательно открывать не хотелось. И сейчас, рассказывая мужу историю Женьки Борзова, она так ясно видела себя, стоящей в дверях его палаты!
Сердце болезненно сжалось.
---И что потом?---тихо спросил муж, когда Лина закончила рассказывать
---Да умер скорее всего.---ответила она. А в голове вдруг пронеслось "а если нет?".
Разум и чувства мгновенно сцепились между собой.
"Надо пойти и узнать. Я как раз в нужном месте.
А зачем? Я просто хочу знать.
Ну зачем? Я спать спокойно не буду.
Да почему??? Не знаю. Не буду и всё.
А если он жив? Тогда я его увижу".
Последняя мысль совершенно неожиданно свалилась откуда-то сверху, вызвав в душе полную сумятицу.
---Слушай,---сказала Лина мужу----ты посиди тут немного. Я сейчас приду.
---Куда ты?!
---Я быстро!
Она побежала по дорожке ко входу в больницу и исчезла в дверях. Лина ещё не знала зачем ей это надо, но решение уже было принято и торчало в голове, как заноза.
Старшая медсестра, к которой она обратилась с вопросами, явно выпала в осадок.
---Да, я помню такого. Он жив. Выписан в дом инвалидов в марте. А вы ему кто?
---Знакомая. А в какой дом инвалидов его увезли?
---Да тут недалеко. в Каменево. А зачем это вам?
---Спасибо!---Лина закрыла за собой дверь, оставив медсестру в полном недоумении.
Муж катал коляску по дорожке больничного сада.
---Ты представляешь, живой!---выдохнула Лина радостно---в Каменево живёт, в доме инвалидов.
---И ты, конечно, хочешь его увидеть.
---Ну, ты же не будешь против?---заглянула она ему в глаза.
---Зачем тебе это?
---Я не знаю. Но наверное нужно, раз так хочется.
Он не спорил.
Лина иногда делала что-то из ряда вон, повинуясь лишь какому-то внутреннему инстинкту под названием "Мне почему-то хочется". И хотя поначалу эти поступки казались абсурдными, в итоге результат был всегда положительный. Как будто кто-то невидимый вёл её за руку.
СТРАННЫЙ ВИЗИТ.
Раньше Каменево, предположительно, было отдельно стоящим селением. Но город быстро разрастался во все стороны и скоро этот небольшой участок частного сектора стал его окраиной.
Автобусы туда однако ходили не часто. И вообще блага цивилизации в Каменево не торопились. Оно по прежнему оставалось деревней.
На самом краю, почти возле соснового бора стоял интернат для престарелых и инвалидов. Возле его ворот была конечная автобусная остановка. И было в этом что-то печально-символическое.
Лина шла по асфальтированной дорожке к главному корпусу в растрёпанных чувствах, мысленно подводя итог.
Она приехала к человеку, которого не знает даже в лицо, она не знает, как объяснить своё появление персоналу, а главное, самому Борзову.
Она не знает, что ему сказать и будет ли он вообще с ней разговаривать. М-да...
Лина не предполагала сваливаться, как снег на голову. Она надеялась, что ей сначала его покажут. Она оценила бы обстановку и уж дальше решила бы, что делать. Наивная...
На крыльце главного корпуса дышали воздухом несколько человек. Двое в инвалидных колясках, трое на лавочке и ещё пара стариков курили чуть в сторонке. Тихие разговоры разом прекратились, едва Лина взошла на крыльцо.
Когда посторонний человек приходит в детский дом, у малышей в глазках всегда можно прочитать вопрос "ЗА КЕМ?".
Обитатели дома инвалидов такими иллюзиями себя не тешили. Отсюда никогда никого не забирали. Поэтому у них в глазах Лина прочитала другие вопросы :"К КОМУ?" и "ЗАЧЕМ?".
Она зашла в помещение в надежде увидеть кабинет врача или пост медсестры. И сразу столкнулась с полной женщиной в белом халате.
---Здравствуйте, вы не могли бы мне помочь?---обратилась к ней Лина
---Слушаю вас---женщина неожиданно приветливо и широко улыбнулась
---Мне нужно найти человека. Но я не знаю его в лицо. Поможете? Евгений Борзов.
Женщина удивлённо вскинула брови
---Так вот же он!---и указала пальцем на сидящего почти у Лининых ног в инвалидной коляске мужчину, который рассматривал её с удивлением и любопытством.
От такой неожиданности Лина потеряла дар речи. Но отступать было некуда. Несколько секунд они настороженно смотрели друг на друга. Он первый нарушил затянувшуюся паузу.
---Так вы ко мне?
---Да... Галя... вы помните её?... Ухаживала за вами в больнице... просила узнать как вы?
---А-а-а... Помню---усмехнулся Борзов---А сама она чего не приехала?
---Не может, наверное.---пожала плечами Лина
---Это жаль... Привезла бы мне выпить
---Женя! Я всё слышу!---раздался из кабинета голос женщины в белом халате. Она высунула голову в коридор--- Вы, надеюсь, не привезли ему бутылку? Имейте ввиду, ему нельзя! Сердце слабое.
---Пошлите отсюда---буркнул Женя и покатился к выходу. Лина вышла за ним. Они нашли беседку за корпусом.
Лина села на лавочку, а Борзов закурил.
На вид ему было лет 40, среднего телосложения,"ленинская" причёска, но в молодости наверняка был жгучим брюнетом, слегка раскосые азиатские глаза.
"Потаскуха была моя бабушка..."--почему-то вспомнились Лине слова Шарика из "Собачьего сердца".
И ещё ей показалось, что он зэк. Бывший, конечно. Но такой... ярко выраженный, что ошибиться было сложно.
В этот раз долгого разговора у них не получилось. Может быть потому, что оба были немного в шоке от встречи. Лина опасалась лезть дальше дежурных вопросов о здоровье и погоде.
Борзов с самого начала не поверил в историю с санитаркой Галей. Но допытываться откуда Лина взялась и зачем приехала не стал.
К чему? Какая бы цель ни была у этой девушки, скорее всего она здорово ошиблась и больше не появится.
Они погуляли немного по дорожкам между корпусами. Потом Женя показал ей палату, где теперь жил.
Пока Лина шла по коридору корпуса, катя перед собой Женину коляску, обитатели интерната откровенно её рассматривали. Двери комнат открывались, оттуда высовывались любопытные.
"Ну, теперь разговоров будет как раз на пару недель"---подумала она и улыбнулась про себя.
Кроме Жени в палате жили ещё три человека. Два глубоких старика и молодой парень с ДЦП. Он был чуть по старше Лины.
Над его кроватью висел плакат с ну очень декольтированным женским бюстом. И это было единственное украшением комнаты.
Она засобиралась домой.
---Я буду приезжать раза два в месяц, если вы не против... если хотите.
---Я не против, приезжайте---спокойно ответил Борзов.
---Чаще не смогу. А раз в две недели обязательно приеду.
---Я буду рад--так же спокойно сказал Женя и было не понятно будет ли он рад её визиту на самом деле или это просто слова вежливости
---Вам что-нибудь нужно? Лекарства, может быть? Фрукты?
---Лекарства... пожалуй.---он порылся в тумбочке---вот тут мне написали.
На листочке был список очень элементарных медикаментов.
"Неужели и этого тут нет?"---удивилась про себя Лина.
---Я оставлю свой рабочий телефон. На случай, если что-то ещё будет нужно. Домашнего у меня нет. Часов с восьми вечера можно позвонить. Меня или позовут, или скажут когда я дежурю. И что вы звонили передадут.
---Спасибо. Если можно, привезите сигареты. С куревом тут проблема. И..---он немного замялся и тихо добавил----Я сало очень люблю.
---Учту---улыбнулась она---всего доброго.
Под тем же перекрёстным огнём любопытных глаз Лина продефилировала по коридору на выход. Уже в автобусе ей пришло в голову, что она не спросила какие сигареты он курит.
ИНТЕРНАТ
Когда через две недели Лина опять появилась на пороге интерната с увесистым пакетиком в руке, Борзов был удивлён едва ли не больше, чем в первый раз.
"Он не ждал что я ещё раз приеду"---подумала она. Но на этот раз его удивление было радостным. И это было видно.
Они разгрузили её пакет в тумбочку.
Когда Женя достал блок "Родопи" он сморщился и немного с упрёком сказал
---Ну, это же очень дорогие сигареты! Я бы и Беломором обошёлся.
С тех пор она приезжала регулярно, как обещала.
В ясную погоду гуляли, в дождь сидели на крылечке. Они сразу перешли на "ты" и много разговаривали.
Лина рассказывала ему про мужа и дочку, Женя про свою жизнь.
Она оказалась права : Борзов сидел. И не один раз. Пять ходок за воровство. Десять лет в общей сложности. Первый раз по глупости, остальные по накатанной.
---Тюрьма ещё никого человеком не сделала.---со вздохом констатировал Женя.
Он не гордился тем, за что сидел, не клялся, что "не виноватый, меня подставили!"и вообще ни разу не жаловался слёзно на "поломанную жизнь".
Даже про свою жену, которая принесла ему в больницу чемоданчик, вспоминал беззлобно.
С фотографии, которую он показал Лине, смотрела суровая женщина с тяжёлым взглядом. Они сошлись, когда Борзов уже "завязал" и прожили вместе много лет, Женя помогал растить двоих её детей.
---И ты нисколько не злишься на неё?
---А чего злиться? Значит, таким мужем был.
Неискушённая Лина только по наслышке знала, что такое "плохой муж". Но всё равно не представляла как можно было "добить" человека в такой ситуации.
В скорости все к Лине привыкли. Если она заставала обед, няньки зазывали её на чай. Жители интерната, увидев её идущей по дорожке кричали Борзову
---Женька! Невеста приехала!
---Да пошли вы, балаболы!---огрызался Женя, и как будто извинялся---Не обращай внимание на идиотов. Это не я придумал.
О том, что её прозвали "невестой" Лина узнала почти сразу. Она понимала, что это шутка и не обижалась. Все знали, что она замужем. Вряд ли авторство принадлежало Борзову. Но, судя по всему, это прозвище очень даже льстило его самолюбию.
Лина смотрела на это спокойно. Собирая гостинцы, она теперь обязательно привозила что-нибудь и "для всех".
Лишь с одной нянькой у неё возникла неприязнь.
Однажды, не рассчитав время, Лина подгадала прямо к обеду. Пищу, для тех, кто не мог питаться в столовой, уже разнесли по комнатам. Лина осторожно заглянула в палату и увидела, как Женя, приподнявшись на кровати, хлебал супчик из тарелки, стоящей на табуретке рядом с кроватью.
У окна толстая нянька Татьяна кормила с ложки ДЦПшника Вадима.
Вадик был добрейшим существом. Глядя на него, Лина всегда сокрушалась(про себя, конечно)почему Бог, отнимая у человека возможность жить нормальной жизнью, не отнимает у него и разум? Что бы бедняга хотя бы не понимал ужаса своего положения.
Вадик не был клиническим идиотом. Он всё понимал. Его плохо слушался язык и от этого речь была невнятной. Голова постоянно непроизвольно моталась, как будто он всё время говорил "нет". Руки со слегка скрюченными пальцами тоже жили своей своей жизнью.
Из-за этого есть что-то жидкое Вадику было проблематично и нянечки кормили его с ложки.
Задача попасть ему ложкой в рот была не из лёгких. Няньки частенько теряли терпение и начинали рычать. Но Татьяна по жестокости и грубости переплюнула всех. В тот раз Лина впервые увидела её "в деле".
---Рот открыл, быстро!---вопила Татьяна на Вадика, держа ложку с супом перед его носом---Я ждать долго буду?!
Суп был горячий, это было видно даже от входной двери и Вадик непослушным языком пытался это объяснить.
---Давай быстро! У меня ещё трое таких, как ты. Я что, вас до вечера кормить буду?!
В этот момент голова Вадика оказалась в удачном для няньки положении и, изловчившись, она таки засунула ложку с дымящимся бульоном ему в рот. Вадик охнул, горячий суп побежал у него по подбородку, из глаз потекли слёзы
---Ты чё творишь, урод?!---обозлилась Татьяна---Вот тебе ложка, жри сам!
Она швырнула ложку в бульон и горячие капли брызнули Вадику прямо в лицо.
Лина в замешательстве стояла за приоткрытой дверью и не знала как поступить. Поругаться? Но ведь она приедет и уедет. А этот несчастный останется. Да ещё эта злыдня и на Борзове, чего доброго, отыграется.
На выходе нянька чуть не сшибла её с ног.
---Ты чего тут стоишь?!---вызверилась она на Лину---Подслушиваешь?! Тебе кто вообще разрешил приходить в такое время?! Часы для посещений показать?
Часы для посещений действительно были чётко прописаны. Но гости в интернате появлялись не часто. Поэтому на формальности никто внимания не обращал.
На злобный рык Татьянвы вышел дежурный врач.
---Татьяна Ивановна! Зайдите ко мне.
Бросив на прощание "невеста хренова", нянька ушла в кабинет. А Лина зашла в палату и закрыла за собой дверь. Вадика трясло больше, чем обычно. Неуклюжими движениями рук он пытался стереть с себя пролитый суп.
Лина помогла ему и докормила сама. И пока она это делала желание жаловаться на противную няньку постепенно пропадало.
У неё с непривычки плохо получалось, Вадик всё равно был залит супом и она постоянно ловила себя на мысли, что хочет сказать ему "не верти головой!". Но вовремя вспоминала, что это бесполезно.
В интернате работали не плохие люди. Лина это знала.
---Постепенно мы все тут немножко звереем---сказала как-то ей одна нянечка.---Тут ведь мало чего положительного. В основном негатив. Люди умирают. И не от того, что уход плохой. А потому, что жить вроде больше незачем. Старики ещё ладно. А вот если молодой попадает...
Борзов считался "молодым". Насколько его угнетало нынешнее положение, одному Богу было известно. Он никогда не жаловался и всегда встречал Лину с улыбкой. Но глаза его никогда не улыбались.
Нет, в них не было тоскливого выражения, как у больной собаки. Они просто не улыбались.
Иногда, приезжая, она заставала Женю лежащим в постели
---Сегодня не пойдём гулять---говорил он---я что-то не важно себя чувствую.
Лина сидела рядом с ним в палате, но чувствовала себя неловко, как будто раздражала его.
---У него иногда ноги болят---объясняли няньки---ну, то, что от них осталось.
И, судя по тому как он выглядел, болели сильно. В такие дни она не задерживалась на долго.
Когда у неё что-нибудь болело она всегда искала уединения и одиночества. Ей не хотелось действовать ему на нервы.
Но Женя, как оказалось, воспринимал её уходы по своему...
(опять не вместилось.будет ещё один пост)
