Пришлось случайно высказать свое мнение по поводу позиции литературно-театрального деятеля Евгения Гришковца
Получен убедительный, экспрессивный ответ, который исключает последующую предметную дискуссию
. Убедитесь сами по этим выдержкам, что автор констатирует кучу противоречивых вещей, и получается странный вывод для адекватного мыслящего человека, дескать – это просто пипец! Я сам в шоке! Похожая реакция наблюдалась и после 2 мая в Одессе и после расстрела Шарли Эбдо.
Все мои слова о том, что всё не так просто, что моё отношение к тому, как живёт моя страна, сложно, глубоко и многослойно... Что очень много людей, моих соотечественников и современников, совершенно искренне поддерживают или даже любят Путина, и при этом остаются нормальными, хорошими людьми, совсем не заслуживающими презрения и ненависти... Все мои слова о том, что я не пошёл на Болотную по целому ряду причин, но только не потому что я боюсь, вызывали у моих украинских знакомых этакую всепонимающую ухмылку. Мол, рассказывай, рассказывай... Я думаю, что если бы сказал им, что боюсь, это было бы им понятнее, и они, наверное даже пожалели бы меня. Но я говорил так, как говорил. И они мне не верили или считали слепым, глупым, а главное, несвободным.
Я думаю, что украинские СМИ, устраивая очередную информационную истерику или вещая о победах и доблести в сущности обречённых своих солдат... Эти самые СМИ и себя считают добровольческим батальоном, который ведёт беспощадный бой за свободу и независимость Украины. Ложь, ложь и ложь. Ложь, как оружие. В той борьбе за свободу, которую ведёт Украина, в первую очередь приносится в жертву свобода слова. А в сущности, я думаю, свободы слова в украинском государстве и не было. Говорить, что хочешь, и свобода слова – это разные вещи. Я так думаю.
Я думаю, что украинские войска и добровольческие батальоны стреляли и стреляют по жилым кварталам. Бомбят города с самолётов, забрасывают минами, обстреливают ракетами и повинны в гибели многих мирных людей. Стреляют и стреляли плохо, но много. Я думаю, что многим стрелявшим всё равно, будут там убитые или нет. Война имеет такое свойство. Она притупляет многие чувства, обостряя только некоторые. Украинские и европейские СМИ утверждают, что регулярные украинские войска не обстреливали города, не бомбили, а я думаю, что бомбили и обстреливали.
Думаю, что многие добровольческие батальоны сражаются люто и смело. Жестоко сражаются. Сражаются за Украину. Но жестокость в гражданской войне – это преступление. А я думаю, что всё, что происходит – это гражданская война и никакая другая.
Руководство Украины незаконно. Думаю, что оно несамостоятельно и преступно. Преступно своей несамостоятельностью. Я думаю, что Америка напрямую и непосредственно рулит нынешним украинским руководством. Думаю, что Америка сделала ровно то, что хотела. Сделала и продолжает делать. Делает, даже не стесняясь откровенности и грубости своих действий. Я думаю, что Америке совершенно безразлично, демократично или нет устройство Украины. Безразличны украинцы и то, что с Украиной будет. Безразлично даже, будет Украина или нет.
И глупо не видеть, что Европа Украину в объятия не примет. Европа брезгливо смотрит новости из Украины. Наивно думать, что европейцы считают европейцами тех, кого видят в этих новостях. Наивно надеяться, что Европа захочет иметь в своём составе страну с некрасивыми домами, заборами, пятиэтажками, которые, к тому же, разбиты бомбами и артиллерией. И Европа не желает вникать в тонкости происходящего. Европа только пытается сохранить лицо и ощущение свой былой силы. Но на самом деле она опасается за газ, и понимает, что Украина газ воровать будет, как и воровала. Европа быстро поняла, что украинцам лучше в руки деньги не давать, потому что деньги чудесным образом тут же исчезают в украинских руках.
А той Европы, куда так хочет Украина, уже попросту нет...
Та Европа, которую мы полюбили с первой же встречи в конце восьмидесятых — начале девяностых, та Европа, которая нас потрясла и вдохновила... уже попросту исчезла. Её той уже не существует. Когда я впервые увидел Европу, я понял, что прежней жизнью уже жить не смогу. Европа меня поразила, очаровала... Европа изменила мои представления о быте и устройстве жизни, о порядке, чистоте и даже изменила мой внешний вид.
Мы в девяностые годы стремились сделать «евроремонт». Мы хотели, чтобы если не на улице, не в подъезде, то хотя бы в квартирах у нас была Европа. Мы мечтали отправить своих детей учиться в Европу. Отправить даже не за знаниями, а за европейскостью. Мы трудились и стремились приблизить Европу... И где та Европа теперь? Где те Париж, Брюссель и даже Стокгольм, которые были всего четверть века назад? От той Европы с незыблемыми традициями и неменяющимся веками пейзажем остались только островки и клочки. То есть места, куда ещё в массовом порядке не добрались мои соотечественники, и где над черепичными крышами не поднялись минареты.
Я думаю, что сейчас проходит катастрофическая и жестокая операция по разрыву Украины и России. Эта страшная операция фактически уже завершена. Остались какие-то ниточки. Происходящее похоже на разъединение двух сиамских близнецов, которые друг без друга полноценно жить не смогут. Сейчас разрывают два организма, имеющих одну кровеносную систему. Это не один организм. Их два! Есть два отдельных сознания, два сердца, две души. Но кровеносные сосуды одни на двоих. Эта жуткая операция производится без наркоза и самыми грубыми инструментами. Кровеносные сосуды рвутся через жизни, семьи, дружбы, дела, связи, судьбы, историю, культуру. Рвутся, разрубаются с размахом. Крови очень много. Кровь общая. Боль зашкаливает. Опомниться никто не может.
Я думаю, что в крови на втором Майдане повинен именно Янукович. Я так думаю. Я не знаю. Но думаю так, что снайперы были именно его. Я думаю, Януковича, конечно, надо судить.
Я думаю, что Украина совсем не знает демократии. Они путают справедливость с демократией, вольницу со свободой... Но демократию они не знают совсем. Они представления о ней не имеют. Мы в России о ней знаем куда больше. Потому что мы знаем, что у нас её нет. Я так думаю.
Я думаю, что Крым был аннексирован. Я так думаю. Балканский прецедент, на который так много ссылались Путин и компания в связи с Крымом, в данном случае считаю несопоставимым. Считаю, что Крым был вчистую аннексирован. И это ужасно!
