История фильма «Жила-была девочка»
Жанр: военный фильм, драма.
В фильме снимались: Нина Иванова, Наталья Защипина, Ада Войцик, Александр Лариков, Вера Алтайская, Николай Корн.
Режиссер: Виктор Эйсымонт.
Сценарист: Владимир Недоброво.
Оператор: Георгий Гарибян.
Композитор: Венедикт Пушков.
Художник: Игорь Бахметьев.
Премьера фильма состоялась 18 декабря 1944 года.
Пожалуй, есть два документа, свидетельствующие против войны сильнее прочих, — в силу того что это дневники детей, девочек. Один объемистый, величиной в целую книгу. Он принадлежит голландской еврейке Анне Франк. Второй — маленький, размером в осьмушку листа, написанный крупным детским почерком. Он принадлежит ленинградке Тане Савичевой. Последняя запись в нем: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».
Нелегко, надо полагать, было авторам фильма «Жила-была девочка», имея перед глазами подобный документ, пытаться рассказать о такой же девочке из блокадного Ленинграда, воплотив на экране хоть и вобравшую реальные факты, но все же вымышленную историю.
Само это соединение — ребенок и блокада — настолько вопиющее, что уже одна лишь мысль о нем больно ударяет в сердце.
Впрочем, само название «Жила-была девочка» вселяет некоторое спокойствие своей традиционно-сказовой нейтральностью, сдержанностью — без хватания зрителя за рукав, без плакатной пафосности, хотя это могло быть извинительно в 1944, военном году.
Спокойный повествовательный тон сохранится и на протяжении всего фильма, вопреки надрывающему душу материалу. Не оттого ли, что автор сценария Владимир Недоброво сам пережил блокаду в Ленинграде и для него была исключена какая-либо спекуляция на теме?
Сдержанность свойственна и режиссуре Эйсымонта. Он предпочитает, что называется, работать на деталях, и нужно отдать должное, это ему удается.
Но прежде надо было отыскать удивительную главную героиню по имени Настенька — Нину Иванову с ее строгими, ясными глазами, с грацией гадкого утенка, в котором уже угадывается лебедь. И рядом со степенной и не по годам зрелой Настенькой смешная Катя — четырехлетняя Наташа Защипина.
Прирожденная актриса, Наташа Защипина, что называется, ворвалась в кино и мгновенно стала «нарасхват» — снималась после своего дебюта с постоянством профессионала, встав в один ряд со взрослыми, любимыми народом актрисами.
***
Поначалу война вторгается в счастливый детский мир Насти тревожным ожиданием писем от папы. И в девочке определяется первая черта преждевременной взрослости: оставив детские забавы, она пытается убедить встревоженную маму в том, что письма с фронта не приходят ко многим соседям. Мать и дочь словно поменялись местами: измученная женщина неосознанно ищет опору в восьмилетней дочери и находит ее.
Рядом с этим эпизодом — еще одна поразительная сцена, исполненная истинного драматизма и чрезвычайно тонко сыгранная Наташей Защипиной. Катя в гостях у Настеньки, девочки играют в куклы, а Настина мама приготовила кипяток, глюкозу, маленький брусок черного хлеба. Заметив это, беспечная, капризная Катенька, вся вдруг подтянувшись, нетвердым от смущения голосом заявляет: «Мне пора домой».
В голодное время не принято было оставаться в чужом доме, когда хозяева усаживались за скудный стол. Но Катю тоже приглашают к чаю, оделяют кусочком хлеба. И напускная солидность тут же покидает девочку; расцветая благодарной улыбкой, она с аппетитом уплетает скромное лакомство. Кажется, лишь взрослому актеру под силу сыграть все эти быстро и тонко меняющиеся настроения. Впрочем, дети войны знали, что такое голод и лишения, — не исключено, что малышка играла этот эпизод, опираясь на собственный нелегкий опыт.
***
Наступление страшной блокадной зимы отмечено в фильме появлением еще одной темы, Нового героя, о котором тоже можно сказать «жил-был». Жил-был город. Ленинград предстает в скорбной экранной поэме. Сколь часто кино пыталось сложить эту поэму — и сколь редко она по-настоящему удавалась! Здесь удалась — с неопровержимой силой документа, но на диво лиричного, нежного, пронизанного в равной мере и болью авторской, и любовью.
Под печальную, строгую музыку сменяют одна другую панорамы, крупные и средние планы города — насторожившийся, изуродованный маскировкой, «ежами» и надолбами; печальный, измученный; и вопреки всему — все тот же стройный, гордый. Здесь даже занесенный снегом, неподвижно замерший трамвай ранит своей беззащитностью.
И ничего нам не нужно объяснять (хоть к финалу авторы не сдержались — объяснили с помощью доброго Настенькиного соседа), мы и так поняли, что судьба девочки и судьба города — общая. Если выстоит девочка, выстоит и Город. Гордый град Петров и восьмилетняя Настенька — оба бойцы и оба — герои. Так же как мать, обессилевшая от голода, ищет и находит опору в хрупком ребенке, так и стиснутый кольцом блокады Ленинград жив и Настенькой, и Катей, и великим множеством истощенных, полуживых людей, не подозревающих о том, что они — настоящие бойцы и герои.
Сегодня, когда многое известно о ленинградской блокаде, о которой написаны книги и сняты фильмы, есть риск недооценить картину Эйсымонта. Между тем она была одним из первых горьких и убедительных свидетельств о трагической зиме 1941/42 года. Фильм давал о ней достаточно полное представление.
Действительно, в ту страшную зиму все ленинградцы с одинаковым трепетом следили за понижающейся или растущей нормой хлебного пайка, так как от нее впрямую зависели жизни людей; страдали от голода и холода; неотвратимо теряли близких. Те, кто хоть как-то могли передвигаться, отправлялись в изнурительное путешествие на Неву за водой; и равная для всех существовала возможность погибнуть от бомбежки или артобстрела. Это и показано в фильме.
***
Девочки выживут, и раненую Настеньку в госпитале отыщет папа. Будет и праздничный салют в честь снятия блокады, а Настенькин отец, офицер-артиллерист, даст команду «Огонь!» своей батарее.
Фильму Эйсымонта свойственна достоверность в изображении среды, не всегда бывшая доступной даже и лучшим лентам военной поры. Ведь большинство из них снимались в Алма-Ате или в Ташкенте. И в тех же «Двух бойцах», где речь идет о ленинградском фронте, выход «на натуру» оказывался зачастую рискованным, но подделка сразу бросалась в глаза.
У Эйсымонта же и оператора Граира Гарибяна была возможность снимать на месте событий — в самом Ленинграде. Возможность, впрочем, оплаченная немалым риском: так, например, Наташа Защипина со своей мамой добирались на съемки через линию фронта.
Фильм «Жила-была девочка», как и некоторые другие из появившихся во время войны, резко отличается от основной массы произведений 30-х годов. Дело не только в материале, конкретностях сюжета. В лучших картинах военной поры заново возродились и вышли в центр авторского внимания извечные ценности: дом, семья, любовь, душевная связь родителей и детей, товарищество и дружба.
