Точка опоры: стремительно "усыхающий" Курский выступ
Всю осень 2024 года и эти первые месяцы зимы, пока украинские войска выкапывались из своей плотной сети укрепленных позиций на юге Донбасса, их товарищи продолжали упорно удерживать свои позиции в Курской области России. Основная форма наступления Украины на Курск к настоящему времени хорошо известна — заявленная Киевом как гамбит с целью изменить психологическую траекторию войны и нанести удар по престижу России, украинская атака имела ранний импульс после достижения первоначальной стратегической внезапности, но быстро захлебнулась после того, как украинские колонны натолкнулись на эффективные российские блокирующие позиции на шоссе севернее Суджи. Попытки прорваться в Кореново и Большое Солдатское были сорваны, и украинская группировка осталась удерживать скромный выступ вокруг Суджи в Курской области.
Всю осень российские контратаки были сосредоточены на том, чтобы прорваться к основанию украинского выступа, вытеснив украинцев из Снагости и оттеснив их от Кореново. Прогресс здесь был постепенным, но значительным, и к началу января «шейка» украинского выступа сжалась до ширины чуть более девяти миль, после того как их первоначальное проникновение летом привело к прорыву на более чем двадцать миль. В общей сложности Украина потеряла около 50% территории, которую она захватила в августе.
Российское давление на флангах Курского выступа усилило многие из обстоятельств, которые делают эту позицию расточительной и опасной для ВСУ. Для украинских сил ограничено дорожное сообщение — проблема, усугубленная откатом от Снагости, который стоил им доступа к шоссе, идущему от Кореново до Сум. Помимо нескольких обходных дорог, у украинских сил есть только одна трасса — R200 — для доставки материалов и подкреплений в карман, что позволяет российским силам контролировать свои линии коммуникаций и проводить эффективные удары. Сжатие кармана также значительно сужает зону воздействия для российских беспилотников, ствольной артиллерии и ракет, позволяя наносить более концентрированные удары.
Несмотря на то, что эта позиция была глубоко непродуктивной для Украины - постоянно откатываясь назад и не имея синергии с другими, более критическими театрами боевых дейстыий - группировка украинских подразделений по-прежнему остается здесь, сражаясь на коллапсирующем выступе. Еще более озадачивает то, что украинская группировка в основном состоит из наиболее ценных активов ВСУ - механизированных и десантно-штурмовых бригад - которые могли бы внести значительный вклад в качестве резерва на Донбассе за последние три месяца.
5 января был ВСУ преподнесли сюрприз в виде возобновления украинской атаки с выступа. Интернет, конечно, пришел к выводу, что ВСУ возвращаются к некой общей наступательной стратегии в Курске, но реальность оказалась весьма разочаровывающей — что-то вроде атаки батальоном по оси в направлении Большого Солдаского, которая продвинулась на несколько километров вперед, прежде чем выдохлась. Украинские усилия по глушению российских беспилотников были заблокированы растущей вездесущностью волоконно-оптических систем, и украинская атака захлебнулась в течение дня.
Курская дуга - Общая ситуация, январь 2025 г.
Тактические детали украинской атаки интересны, и продолжаются спекуляции относительно ее цели — возможно, она была предназначена для прикрытия ротации или отхода, для улучшения тактических позиций на северном краю выступа или для непостижимых пропагандистских целей. Однако эти детали довольно неважны: атака с конца выступа (то есть попытка углубить проникновение в Россию) никак не способна решить проблемы Украины в Курске. Эти проблемы, во-первых, на тактическом уровне, заключаются в том, что выступ был сильно сжат на флангах и продолжает сужаться, а на стратегическом уровне — в преднамеренной трате ценных механизированных активов на фронте, который не влияет на критические театры войны. Проще говоря, Курск — это второстепенное событие, и это второстепенное событие, которое пошло не так даже в рамках собственной оперативной логики.
Одной из вещей, которая вызывала бесконечный интерес, конечно, были продолжающиеся слухи о северокорейских войсках, сражающихся в Курске. Западные разведывательные агентства были непреклонны в отношении присутствия северокорейцев в Курске. Некоторые люди предрасположены инстинктивно не верить всему, что говорят западные официальные лица, - хотя я думаю, что некоторый скептицизм оправдан, я не предполагаю автоматически, что они лгут. В одном из недавних отчетов излагается то, что, казалось бы, является правдоподобной версией этой истории : что идея на самом деле возникла в Пхеньяне, а не в Москве, и что скромное количество корейских войск (возможно, 10 000) внедрено в российские подразделения. Здесь предполагается, что корейцы вынашивали эту идею как способ получить боевой опыт, а русские, в свою очередь, получали вспомогательные силы, хотя и сомнительной боевой эффективности.
Однако стоит отметить, что это не так важно, как это было представлено. Многое было сделано исходя из идеи, что присутствие Северной Кореи доказывает некое состояние отчаяния России, но это довольно глупо на первый взгляд - с более чем 1,5 миллионами активных военнослужащих в российских вооруженных силах, 10 000 корейских солдат в Курске представляют собой ничтожный придаток. Что еще важнее, была предпринята попытка изобразить северокорейский контингент как главную отправную точку в войне. В частности, формулировка «северокорейские войска в Европе» использовалась для того, чтобы вызвать образы холодной войны коммунистического деспотизма, царапающего свободный мир.
Однако суть в том, что северокорейские войска, как предполагается, находятся именно в Курске, который находится в России . Это связано, конечно, с недавно заключенным соглашением о взаимной обороне, подписанным между Москвой и Пхеньяном. Наступая на Курск - расширяя фронт на довоенную территорию России - Украина создала для России оборонительную боевую задачу, которая предполагает возможность военной помощи со стороны Северной Кореи. Как бы сильно мы ни хотели связать корейский контингент с ужасной «военной агрессией» России, силы в Курске вполне объективно задействованы в обороне российской территории, и это позволяет России использовать вспомогательные силы - включая призывников и войска своих союзников - для ведения там боевых действий.
В конечном счете, присутствие северокорейцев в Курске интересно, но, возможно, не очень важно в конце концов. Эти войска не находятся на Украине, они не несут основной боевой нагрузки, и они однозначно не являются проблемой, с которой ВСУ сталкиваются в Курске. «Большая проблема» для Украины не в присутствии какой-то аморфной корейской орды, посвятившей себя распространению идей славного чучхе в Европе, а в стачивании большой группировки их собственных драгоценных механизированных бригад на сжатом выступе, далеко-далеко от Донбасса, где они крайне необходимы.
Скрежет по стволу: формирование сил ВСУ
Я думаю, всем понятно, что Украина сталкивается с серьезными ограничениями по сравнению с Россией, как с точки зрения общей численности мужского населения (в России насчитывается около 35 миллионов мужчин призывного возраста, против, возможно, 9 миллионов в довоенной Украине), так и с точки зрения ее способности мобилизовать их.
Мобилизационная система Украины сталкивается как широко распространенным уклонением от призыва (с уменьшением готовности служить по мере затягивания войны), так и упрямым нежеланием призывать молодых мужчин в возрасте 18-25 лет. Украина обременена крайне несбалансированной структурой населения: украинских мужчин в возрасте 30 лет примерно на 60% больше, чем в возрасте 20 лет. Учитывая относительную нехватку молодых мужчин, особенно в возрасте около 20 лет, украинское правительство справедливо рассматривает эту 18-25-летнюю когорту как первоклассный демографический ресурс, который оно не хочет сжигать в бою. Учитывая повсеместное уклонение от призыва, отказ мобилизовать молодых мужчин, а также коррупцию и неэффективность, характерные для украинского правительства, не должно вызывать удивления, когда украинская мобилизация дает сбои.
Россия, напротив, имеет как гораздо больший пул потенциальных рекрутов, так и более эффективный аппарат мобилизации. В отличие от украинской схемы обязательного призыва, Россия полагалась на щедрые бонусы за для привлечения добровольцев. Система стимулирования России на данный момент обеспечила постоянный поток новобранцев, которого более чем достаточно, чтобы компенсировать российские потери. Не вдаваясь слишком далеко в различные спекулятивные оценки российских потерь, западное военное руководство признает, что у России сейчас значительно больше личного состава, чем было в начале войны.
Все это означает, что Украина сталкивается с серьезным структурным отставанием в общей численности вооруженных сил, которое усугубляется особенностями украинского закона о мобилизации, несколько смягчаемого относительно низкой плотностью войск и преобладающей мощью ударных систем в этой войне.
Однако я хочу здесь привести аргумент о том, что системные проблемы Украины, связанные с несоответствием численности российских военнослужащих, усугубились рядом событий, которые особенно проявились в 2024 году. Другими словами, 2024 год можно и нужно отметить как год, когда нехватка личного состава на Украине заметно и, возможно, непоправимо ухудшится из-за конкретных решений, принятых в Киеве, и конкретных событий на местах.
Решение о расширении структуры ВСУ путем создания бригад «15 серии»;
Решение о намеренном расширении фронта и создании дополнительных потребностей в живой силе путем начала наступления на Курск;
Задержка новой мобилизационной программы Украины осенью;
Обострение проблемы дезертирства в ВСУ.
Давайте рассмотрим их по порядку. Армия, которая набирает новых людей, должна выбрать между двумя возможными распределениями для них. Новые люди могут быть использованы в качестве замены для пополнения существующих передовых подразделений, или они могут быть использованы для расширения структуры сил путем создания новых подразделений. Это кажется довольно очевидным, и в идеале мобилизация превысит потери и позволит сделать и то, и другое. Однако там, где армии сталкиваются с жесткими ограничениями в численности личного состава, то есть там, где потери равны или превышают набор людей, решение о расширении структуры сил может иметь фундаментальные последствия. Стереотипным примером, конечно, был бы вермахт конца войны, который создал первоклассные новые подразделения в виде дивизий Ваффен СС, которые получили привилегированный доступ к рекрутам и оборудованию, в то время как регулярные армейские дивизии на линии страдали от ручейка пополнений и не могли справиться с потерями.
Украина, с ее искаженной структурой вооруженных сил, создала беспорядок собственными попытками расширить свою структуру подразделений перед лицом сокращающихся сил на линии фронта. В конце 2023 года ВСУ объявили о намерении сформировать совершенно новую группировку бригад - так называемую «15 серию», учитывая их обозначения как 150-я, 151-я, 152-я, 153-я и 154-я механизированные бригады. За этим в 2024 году последовало присоединение 155-й механизированной бригады, которая должна была пройти обучение и оснащение во Франции.
Формирование новой группировки механизированных бригад имеет важное значение для того, как Украина представляет свою войну. Поскольку Украина все еще стремится (по крайней мере на бумаге) вернуть себе всю удерживаемую Россией территорию, всегда должна существовать иллюзорная возможность будущего наступления, и для того, чтобы эта иллюзорная возможность сохранялась, Украина должна представлять себя как активно готовящуюся к будущим наступательным операциям. Представление Украиной своего собственного стратегического анимуса — идеи о том, что она удерживает фронт, готовясь вернуться в наступление — по сути запирает ее в программе расширения своей структуры вооруженных сил.
Проблема Украины в том, что огромное давление на фронте делает по сути невозможным для них правильно распоряжаться ресурсами. Правильное обучение и оснащение полудюжины свежих механизированных бригад и содержание их в резерве было бы очень полезным, но они не могут этого сделать в свете потребностей в личном составе на фронте. Вместо этого эти бригады становятся «бумажными формированиями», которые ведут бюрократическое существование, в то время как их активы растаскиваются и всасываются на фронт — раздробляются до элементов размером с батальон или роту, которые бросают по необходимости на тот или иной участок фронта. На данный момент ни одна из 15 бригад серии не участвовала в боевых действиях в качестве полноценных подразделений.
155-я бригада, обученная французами, является ярким примером. Первоначально спроектированная как перегруженное формирование численностью около 5800 человек, оснащенное первоклассным европейским оборудованием, бригада с самого начала теряла личный состав, а украинские источники сообщали, что около 1700 человек — многие из них были насильно призваны с улиц Украины — дезертировали из подразделения во время обучения и формирования. Крах руководства бригады — с отставкой ее командира — еще больше осложнил ситуацию, и первые действия формирования в районе Покровска прошли неудачно. Теперь бригаду расчленяют, если не официально расформировывают, а личный состав и технику разбирают и распределяют для укрепления соседних подразделений.
Решение о распределении личного состава по новым механизированным бригадам (хотя, учитывая запасы бронетехники, сомнительно, что эти обозначения что-либо значат) не обязательно меняет баланс численности личного состава Украины в целом, но это, безусловно, неэффективный способ использования личного состава. Возвращаясь снова к 155-й бригаде, одной из проблем, отмеченных украинскими аналитиками, был тот факт, что большая часть бригады была сформирована полностью из принудительно мобилизованного персонала, без надлежащего состава ветеранов и опытных унтер-офицеров - около 75% бригады, как оказалось, были мобилизованы менее чем за два месяца до прибытия во Францию для обучения. Этот факт, безусловно, сыграл решающую роль в массовом дезертирстве и низкой боевой эффективности бригады.
Учитывая ограничения Украины, лучшим курсом действий, несомненно, было бы выделение нового личного состава и оборудования в качестве замены для пополнения истощенных ветеранских бригад на передовой, формируя пополнения вокруг существующих ветеранов и офицеров. Киев, однако, ценит престиж, который исходит от расширения сил и фактора «блестящей новой игрушки» новых формирований, оснащенных дефицитным и ценным оборудованием, таким как танки Leopard. Эти новые бригады, хотя и заявлены как главные активы ВСУ, явно имеют более низкую боевую эффективность, чем существующие формирования, учитывая их недостаток опыта, нехватку ветеранов-офицеров и низкую сплоченность подразделений.
Однако реальность заключается в том, что замена существующих бригад даже близко не поспевает за темпами потерь. Подразделения на передовой жалуются на все более острую нехватку пехоты в течение нескольких месяцев, а некоторые бригады на Покровском направлении сообщают, что у них осталось менее 40% от выделенного им пехотного состава.
Короче говоря, решение Украины приступить к расширению сил перед лицом существенной нехватки личного состава усугубило проблему - как нехватка пополнений ветеранских подразделений, так и концентрация недавно мобилизованного персонала в неэффективных в бою формированиях, которым не хватает ветеранского ядра, опытных офицеров и жизненно важного оборудования. Они попытались, с опозданием, решить эту квадратуру круга, разделив новые формирования для поддержки линейных бригад, но и это не идеально - это приводит к формированию лоскутных боевых порядков с более низкой сплоченностью подразделений и фрагментированной обороной.
К сожалению, это происходит именно тогда, когда Украина создала дополнительную нагрузку на свои ресурсы, в частности, из-за своего вторжения в Курск. В настоящее время на Курском направлении размещены элементы по меньшей мере семи механизированных бригад, двух бригад морской пехоты и трех десантно-штурмовых бригад. Не вдаваясь слишком далеко в подробности, перефразирующие операцию Украины здесь, важно помнить, что Украина, столкнувшись с экстремальным давлением на фронте, добровольно решила расширить фронт для второстепенного театра боевых действий в Курске, отвлекая скудные активы и снижая собственную способность экономить силы.
Подводя итог, Украина приняла решения о расширении фронта и расширении структуры вооруженны сил, и оба эти решения определенно нанесли ущерб ее усилиям по экономии личного состава. Это произошло как раз тогда, когда усилия 2024 года по наращиванию мобилизации сошли с рельсов.
Программа мобилизации Украины страдала от множества недостатков, включая пробелы и ошибки в ее базах данных, а также повсеместную коррупцию и бюрократическую неэффективность. Законы, принятые в 2024 году, были направлены на исправление многих из этих проблем, в том числе путем внедрения приложения, которое позволило бы мужчинам, имеющим право на призыв, регистрироваться и проверять свой статус без необходимости посещать военкоматы. Казалось, что ситуация достигла апогея, когда Зеленский уволил нескольких руководителей военкоматов в 2023 году, и возникло реальное чувство срочности. После некоторых многообещающих признаков вначале стало ясно, что эта усиленная мобилизационная кампания застопорилась осенью и в начале зимы.
Первоначально были признаки оптимизма в отношении Украины - в первый месяц после принятия нового закона о мобилизации произошел всплеск, и армия набрала 30 000 новых военнослужащих. Однако к концу лета этот первоначальный всплеск призыва сошёл на нет, и мобилизация снова пошла вразрез с потерями ВСУ. Октябрьский брифинг Генерального штаба Украины подтвердил, что призыв уже сократился на 40% после кратковременного всплеска, вызванного новым законом о мобилизации. Примерно в то же время чиновники в Одессе (третий по величине город Украины) признали, что они выполняют только 20% своей мобилизационной квоты.
Проблем множество. Новый закон о мобилизации привел к некоторым первоначальным улучшениям, но в конечном итоге не смог решить проблемы с уклонением от призыва, бюрократическими просчетами, а работодатели, отчаянно пытающиеся удержать работников, подали лавину отсрочек, связанных с занятостью. Неспособная поддержать первоначальный всплеск призывов, Украина сталкивается с надвигающимся кадровым кризисом.
Кроме того, продолжающаяся неспособность Украины обеспечить демобилизацию или своевременную ротацию означает, что мобилизованный личный состав сталкивается с перспективой бессрочной службы на передовой. Это, очевидно, плохо для морального духа, поскольку солдаты размышляют о возможности многолетней непрерывной службы, и это, в свою очередь, стимулирует дезертирство, которое становится растущей проблемой для ВСУ. Некоторые сообщения указывают на то, что к этому моменту дезертировало около 100 000 украинских солдат, многие из которых, несомненно, были вызваны психологическим и физическим напряжением бесконечных боев без перспективы ротации.
В настоящее время действует смертельная обратная связь, при которой отсутствие ротации и нехватка пополнений усиливают синергетический эффект, ускоряя истощение украинского личного состава. ВСУ не могут регулярно производить ротацию подразделений, а недостаточный поток пополнений приводит к истощению пехотных подразделений на передовой. Не имея возможности ротировать или пополняться, линейные бригады прибегают к каннибализации — выгребая вспомогательный персонал, такой как минометные расчеты, водители и операторы беспилотников, чтобы заполнить позиции на передовой. Это еще больше ускоряет потери, поскольку бригады сражаются с поредевшими вспомогательными подразделениями, и еще больше демотивирует украинских мужчин вступать в армию — потому что теперь нет гарантии, что, например, будучи оператором беспилотника боец избежит отправки в окопы на передовую.
К чему это ведет? Украина продолжает располагать очень большими вооруженными силами, насчитывающими более сотни бригад и сотни тысяч человек под ружьем. Однако эта сила существенно уступает по численности российской армии и имеет явную тенденцию к истощению. Несмотря на широко разрекламированную попытку оживить мобилизационный аппарат в 2024 году, поступление новых кадров явно слишком мало, чтобы компенсировать потери, а подразделения, действующие на критических участках фронта потеряли свою силу — особенно в пехотной компоненте — в некоторых случаях до критических уровней.
Провал программы мобилизации Украины 2024 года совпал с несколькими стратегическими решениями, которые усугубили проблемы с людскими ресурсами, в частности, решением приступить к программе создания новых бригад, даже несмотря на то, что ВСУ добровольно пошли на эскалацию, открыв новый второстепенный фронт в Курске. Другими словами, мобилизация Украины не соответствует ее потребностям в силах, и ВСУ также сделали выбор, который подорвал ее способность экономить личный состав. Подразделения перемалываются, пополнения поступают ничтожными струйками, ротации задерживаются или отсутствуют, подразделения сами себя каннибализируют, а злые и уставшие люди дезертируют.
Совсем не ясно, приведет ли это к «переломному моменту» в том смысле, которого ожидают люди. Украинские ударные возможности и российское предпочтение рассредоточенных, скачкообразных атак ограничивают потенциал для грандиозных прорывов. Однако то, что мы видели за последние три месяца на Южнодонецком направлении, рисует предварительную картину того, что нас ждет: истощенные силы неуклонно откатываются назад, выкапываются из своих опорных пунктов и изматываются — прикрывая свое отступление беспилотниками, но теряя позицию за позицией. Фронт держится, пока это возможно.
