Мы поднимаем вдвоем грязную протекающую пятидесяти литровую канистру с соляркой и ставим ее на бак с гидравлическим маслом. Шланг для перекачки рассохся, растрескался и подсасывает воздух, поэтому дизельное топливо не всегда с первой попытки начинает течь в бак. Я сплевываю и матерюсь под журчание в чреве старой и смертельно больной установки для горизонтального бурения. Рабочий день начался.
Ни у кого из нас нет образования бурильщика. Почти все с высшим - пара экономистов, связист и специалист по авиационным двигателям, только у одного за плечами незаконченное и ослабленное армией. Возглавляет наше воинство странный человек с языческим мировоззрением и одержимостью работой, притом нашей. "Наконец-то у меня интеллигентная, думающая команда!", вот его наивысшая похвала. Оператор Насосно-Смесительного Узла месит буровой раствор по рецептам, напечатанным на мешках и тайно, признается, что "просто кладешь больше полимера и все будет ништяк, а весь этот бентонит - один расход". В его НСУ не работает одна помпа и мы каждый раз на 25 минут замираем вместе с затягиваемой в скважину трубой, пока не приготовится раствор. По технологии, останавливаться нельзя, иначе порода облепит трубу и она намертво застрянет. НСУ течет, притом каждый раз по-разному. Изолента стала неотъемлемым расходным материалом "благодаря" экономии, но работает, несмотря на отсутствие воздушного фильтра на помпе и отсутствию запчастей. Просто чистим свечи зажигания и меняем их, раз за разом. Я плохо помню, когда мы вели локацию не на воде, а на растворе, как положено. Просто так быстрее и можно лить воду из двух бочек. На большие расстояния хватает с запасом.
На самом деле, разумеется, все не так страшно. Освоить можно любую технику и технологию, были бы мозги. Суть ГНБ проста: делается скважина, проходящая через котлован, куда впоследствии выйдет затаскиваемая труба, и заканчивающаяся "на выходе" - котловане, откуда трубу будем затаскивать. В зависимости от диаметра трубы скважину необходимо расширять. Для этого на колонну (сцепленные штанги, торчащие наружу) одевается расширяющий риммер, к нему цепляются штанги, чтобы в скважине оставалась колонна и все это, вращаясь, хлюпая и разбрызгивая по сторонам раствор и грязь, заползает в скважину. Каждые три метра сменяются штанги - с установки они грузятся в кассету, а "на выходе" бурильщики одевают новую 40-килограммовую. Тяжко и нудно. В котлован хлещет порода с ледяной жижей раствора, экологи счастливы!
Чтобы скважина оказалась там, где надо, а "пионер" (проходческий бур) не перемолол кабели, водопровод или газ с канализацией, необходимо управлять процессом. На локаторе отображается положение бура в часах, глубина и точки направления - передняя и задняя. Ставим на "три", давим, получаем поворот на право, бурим, идем прямо. Порода сопротивляется, а потому приходится постоянно перевычислять, куда нас несет. Я ношусь после каждой загнанной в скважину штанги по кустам и трассе, обмеряю направление пожелтевшим от времени и рук древним локатором и кричу в разряжающуюся рацию - "бурением штангу!". Это значит, идем прямо, нас никуда не несет. Такое бывает редко, штанги совсем не новые, гнутые и потому выдержать направление, это целое искусство.
Бур скребет на четырех метрах что-то такое твердое, что на поверхности раздается глухой скрежет. Я закусываю губу. На отечественных схемах почти никогда не бывает правильного указания коммуникаций. Думаешь, что водопровод на двух метрах, а поток воды из скважины сообщает, что его уложили на полутора. Еще есть доломит, бетонные плиты, строительный мусор и еще бесконечный список того, что может запороть всю работу.
Оператор установки сообщает по рации - "скребу".
"Знаю" - отвечаю я - "бури дальше!"
Вроде, пронесло. Газом не пахнет, воды нет, свет в домах не погас. Грохот из под земли стихает и появляется слабая надежда, что при расширении этот участок сможем проскочить. Начинаю подниматься. В бурении угол подъема исчисляется в процентах. К примеру, если мы идем +10, это значит, что на каждый метр штанги мы имеем подъем на 10 сантиметров. За одну штангу можно делать не более 8 процентов, край - 10. Я говорю по рации - "На 12". Поднимаемся без поворотов. Цифры на экране меняются. "+2...+3...+4...". Я допускаю до "+14" и командую "бурением!". Цифры соскакивают до "+10", все нормально. Иногда бывает так, что набор выходит слабым. Весь заранее заготовленный план можно выкинуть и начинается гонка - успеешь выползти на заданную глубину и в нужную точку или нет. Если промах, то иногда приходится вытаскивать всю колонну штанг полностью, переставлять установку и начинать все заново, хоть это и единичные случаи.
"Пионер" пробивает стенку котлована "на выходе" и я ору по рации "Воду вырубай, вылез!". Шипящий поток стихает, вращение прекращается и бур выползает в котлован. Бывает так, что есть возможность пройти дальше, пробить следующую стенку и подняться на поверхность, где сухо и тепло. Там откручивается "пионер", одевается риммер, а потом, когда скважина будет расширена, можно спокойно зацепить через вертлюг трубу. Но не в этот раз. Кругом кабели, а потому мы не рискуем, а лезем в жижу с ключами "ridgid" у которых пожизненная гарантия на рукоятки, которые мы уже ухитрились погнуть и выпрямить кувалдой. Бур сильно затянуло при прохождении через доломит. Один ключ на штанге уперт рукояткой в доску, на второй, установленный на буре накинули трубу. Мы прыгаем на ней, как на качелях. Наконец, "пионер" срывается и мы летим в жижу с радостными воплями.
Установка встала. Из цилиндров насоса бьет раствор, заливая, вместо стенок скважины газон и дорогу. На гидравлических тисках, что отворачивают штанги, началась капель с шлангов. Вся бригада носится вокруг с ключами и прокладками. Наконец, пробуем завестись, но без "быстрого старта", баллончика, впрыскиваемого в воздухозаборник, установка уже давным-давно не оживает. Наконец, выплюнув черный дым, двигатель начинает привычно реветь. Мы продолжаем, поминая скупое начальство, считающее, что можно своими силами привести в порядок американскую установку, а не отправлять ее, как это положено, в сервисный центр. Время, затраченное на ремонт, кстати, не оплачивается. Это такой стимул для нас сделать все быстро и качественно. Проблема в том, что у американской установки даже резьба на болтах широкая, американская, а не наша. С ключами то же самое, а потому все получается долго, с трудом и нервами. Мы расширяем скважину еще 20 минут и опять встаем. Истертые "сухари" на тисках не могут отвернуть штанги, а лишь прокручиваются на них. Мы достаем газовые баллоны и греем стык штанг сваркой. Еще 20 минут. Штанги разделяются и из под резьбы с шипением вырывается испарившееся масло с графитом. Механическая лапа, что должна хватать штанги и укладывать в кассету, не работает и двое бурильщиков делают это вручную.
Когда труба показывается из котлована, нет сил даже улыбнуться. Начали в 9:00. Сейчас 1:15 следующего дня. Труба дотягивается еще на полтора метра и замирает. Установка заглушается и мы на мгновение теряем ориентацию от внезапной тишины. К счастью, нам разрешено отцепиться с утра, так как тягач может приехать за тралом, в котором перевозится установка, только к 9:00. Я дома и даже не смотрю на часы. Семья спит, что мне, с моим графиком работы, уже привычно. Пытаюсь отмыть бентонит с ног. Он засох и отдирается с волосами. Пемза уже давно заместо мочалки, только ей можно оттереть грязь даже с запястий.
Мы опять на ремонте. У нас нет ремкомплектов к этой проклятой лапе и само это приспособление порядком бесит, даже когда работает. Штанги у нас не оригинальные, а китайские, они чуть короче и тоньше. На самой лапе не хватает какого-то элемента, а потому штанги она берет криво, да еще и не держит, а постепенно опускается. Умудриться вставить ее в другую штангу, да еще и накрутить практически невозможно. Всюду течет масло. Три дня мы возимся с этой рухлядью, купленной нашим начальником уже б/у и прошедшей несколько бригад. В НСУ новая порция изоленты израсходована полностью, помпа вроде бы работает. Обещанной из ремонта через четыре дня мы не видим уже полтора месяца. Это значит, что мы опять будем вставать с трубой в скважине и опять будет риск, что не вытащим.
120 метров с двумя поворотами, с затаскиванием одновременно двух труб. При полумертвой НСУ, это звучит, как приговор. Но у начальника отличное настроение. Он сам ведет локацию, но за несколько метров до котлована начинаются проблемы. Бур упирается, а под ногами асфальт почти трещит. Новая локация переносится на завтра.
"Пионер" вылез, как надо. Целый день, пока делали расширение и накручивали штанги, помогали узбеку варить трубы, таская их к аппарату. Наконец, трубы зацеплены, НСУ замесил бочку раствора и мы начинаем тянуть. Я остаюсь "на выходе" в одиночестве, чтобы следить, как идет процесс. Остальные вручную скидывают с установки штанги. Трубы ползут мимо меня с тихим шелестом, съезжая по земле в котлован и заползая в скважину. Оттуда выдавливается порода, так называемый "выход", еще оставшийся после двойного расширения. Внезапно труба встает.
"Вода кончилась"
"Понял, жду"
Через 20 минут рация оживает. "Мы начали" и труба начинает потихоньку ползти
"Мы в котлован ползем" - сообщает оператор установки. Я понимаю, что трубу облепило и бегу к остальным.
У нашей установки нет анкеров, что загоняются перед ней и в которые она может упереться. Один потерян, другой сломан, как и двигатель для него. Поэтому мы стараемся, по возможности, зацепиться за что-нибудь тяжелое, например, упереться в ковш экскаватора! К несчастью, на этом объекте такой возможности нет. Позади нас есть свалка техники. Мы уже в темноте цепляем чалки друг за друга, набрасываем тросы с крюками и цепляемся за заброшенный советский экскаватор и за крюк военного тягача, стоящего на бетонных блоках. Тросы слабые, но, по идее, должны продержаться. Штанга начинает подтягиваться, а установка сползать к краю котлована.
Мы переставляли ее два раз
