Серия «Забавная мифология. Боги»

24. Копнем-ка поглубже

я знаю, царь у вас суровый

и объясняет все без слов

но почему торчит в Хароне

весло?

Можно подумать, что просто все боги пируют у Зевса. Как бы не так! Боги подземного мира на Олимп не захаживают. Во-первых – их не приглашают. Во-вторых – если их приглашают, они нагло ржут и говорят, что «уж лучше вы к нам, у нас тут та-а-акая веселуха!»

В девяносто девяти случаях из ста под веселухой подразумевается Аид и то, что он творит со своей вотчиной.

Как все личности с, прямо скажем, гадским характером, Аид умудряется везде и всем преподносить сюрпризы.

Другой на его месте после жребия бы возрыдал – такой мир дали! – и насквозь бы пропитался смертной завистью к братьям…

– Бгыгы, – выдал Аид, шагая на колесницу, которая должна отнести его в подземный мир. – Надеюсь, хоть там-то я уживусь.

И все без исключения олимпийцы, которые это слышали, взмолились к Ананке-Судьбе – чтобы ужился…

И точно, молодой Владыка живенько обустроился на новом месте, приказал Гефесту отковать ему золотой трон, трон после некоторых раздумий установил в кольце огненной реки Флегетон (шашлыки, опять же, удобно жарить), вокруг трона быстренько соорудили дворец – ан, вот она, царская вотчина, со всех сторон видна!

Озаботившись устройством интерьеров (Гефест просто так останавливаться не стал, сковал и золотые ворота с алмазами, и Тартар железом оковал для пущей красивости, не остановили бы – все царство обковал бы…), новоявленный царь подземного мира взялся за свиту.

Поскольку уже при одном взгляде на рожу Аида становилось ясно: уголовный элемент – компанию он подобрал себе соответствующую. Туда, например, входили такие примечательные личности как:

– Геката – богиня колдовства и перекрестков. У Гекаты три туловища и три головы, что, если подумать, в хозяйстве очень пригодится (одна голова болтает, вторая за варевом колдовским присматривает, а третья втихаря точит печеньки). Еще у Гекаты есть факелы и свита из крылатых псов и древнегреческих вампирш (мормолик). О темном прошлом Гекаты поговаривают, что она отравила своего отца титана Перса, который будто бы правил подземным миром до Аида.

– Танат – бог смерти. Вполне такой тип древнегреческого Бэтмэна: всегда в черном, всегда суров, только вместо бэтмобиля – крылья, а вместо бэтарангов – меч. Обязанности Таната – срезать пряди волос с головы умирающих и тем исторгать их тени. Иногда Танат мечтает о карьере парикмахера и начинает делать мечом фигурные стрижки, но, схлопотав от Владыки очередной выговор, возвращается к рутине.

– Гипнос – бог сна и близнец Таната. Как известно, если один близнец – злой, то второй, конечно, добрый. В этом случае правило не работает. Нет, Гипнос, конечно, одевается в белое и порхает себе с улыбочкой… но ведь как-то он вписался в ТАКУЮ свиту! Вполне может быть, что вписался он из-за своего пристрастия к маковому настою (нарик в компании отравителей, убийц, чудищ и троллей лишним не будет). Оный настой Гипнос вручную изготавливает в промышленных количествах, а потом носится по всему миру и кропит им направо-налево, не пропуская даже и олимпийцев. Еще Гипнос – счастливый папа, по некоторым сведениям, 10 000 мелких божков сновидений (и единственный, кому завидует за плодовитость Зевс). В сыночках у Гипноса и Морфей (изображает людей), и Онир (ложные сновидения), и… не жалуется, словом…

– Харон – сын Ночи и Эреба (как, кстати, Танат, Гипнос и вообще многие). Был бородат и по старости брюзглив, а потому в веселую компанию не вписался и отправился на Стикс – махать веслами. На должности перевозчика сел крепко и тут же начал вымогать у теней деньги.

– Керы – злобные твари, которые, в отличие от Таната, души людей не исторгали, а просто тырили. Самый кайф Керы ловили во время сражений, когда еще можно было и кровушки попить.

– Эринии – богини возмездия и любительницы садо-мазо (потому везде и летают с бичами). В основном заняты тем, что пороли грешников в подземном мире, но иногда решали размяться, поднимались на поверхность – и развлекались, гоняясь за каким-нибудь матереубийцей.

Вишенкой на горку мороженого Аид посадил у врат своего мира трехголового пса-мутанта Цербера с приказом «впущать, но не выпущать». Цербер на своем посту блох не ловил (к такому не очень-то и блохи полезут), изредка отвлекаясь, чтобы поспорить с собственным хвостом-драконом.

Оглядев весь этот террариум, Аид плюхнулся на трон и заключил: «Оно, конечно, хорошо, но для полноты интерьера чего-то не хватает».

И после долгих раздумий сообразил, что не хватает – жены!

_________________________

Из непроверенных источников

Ходят опасливые шепотки, что поначалу в подземном мире нового Владыку ждали с изрядной долей злорадства – посмотрим, мол, как он будет на свет и волюшку отсюда проситься…Правда, очень скоро настроения поменялись на: «О, Ананка, Эреб и Предвечный Хаос, чем мы заслужили ЭТОГО?!»

______________

И-и-и следующий пост, как уже все наверняка догадались, будет посвящен методикам вскармливания невест гранатами. А ещё мы разберёмся, кто виноват, некоторым образом, в зиме.

23. Задраить люк, начинаем погружение!

На Олимпе, как известно, живут весело. Там день-деньской улаживают судьбы мира сего, а в перерывах пьют, буянят, изменяют, устраивают интриги, кровосмесительства и раздают плюхи. В общем, мечта любого буйного – помесь дискотеки, дурдома, бразильского сериала и фантастического эпика. И все это – вечность!

Олимп с его обитателями так крут, что сравнения с ними не выдерживает никто и ничто (и не сравнивайте «Игру престолов», это даже не ха-ха!). Подводный мир с Олимпом и его обитателями сравнения не выдерживает однозначно. Ну, оно и понятно: что с них взять, рыбы…

Подводный мир, кроме большого количества разноцветной плавающей еды и всяких там сокровищ (тут аэды заливаются на пару часов), интересен только одним – Посейдоном.

Как и у всех Кронидов, у Посейдона специфический характер. Если Зевсу при рождении достался пожизненный запас крутости, а Аиду – мерзопакостности, то Посейдону просто не досталось тормозов. Поэтому любые проблемы Посейдон решает просто: трезубец в руку, разма-а-ах, уда-а-а-р… проблема решена? Нет? Трезубец в руку… разма-а-ах…

Посейдон любит лошадей и недолюбливает брата Зевса.

Лошадей он любит, по одной версии, за то, что мать-Рея вместо среднего сына хотела скормить Крону жеребенка. Очень может быть, что потом Посейдон долго бродил по брюху папы с возгласами: «Лоша-а-а-адка-а-а!» Других вменяемых версий мы отыскать не смогли. Посейдон любит лошадей до того, что частенько в них превращается, за что и получил клички Черногривый и Морской Жеребец (насчет Жеребца-то, скорее всего, и не совсем за превращения).

Громовержца Посейдон не любит потому, что брат обскакал его на пути за главенство, что и породило нездоровое чувство соперничества. Владыка Морей отлично соображает, что у брата-то – крутость, а у него-то – только тормозов нет… и потому старается во всем допрыгнуть до Зевса (ему можно, а мне нельзя?!). Особенно азартное соревнование ведется в плане количества любовниц и любовников (а-а, у меня в списке уже восемь десятков, а у Зевса… СКОЛЬКО?!). Благо, жена Посейдона Амфитрита характером Геры не обладает, любовницам и детям не мстит, и только иногда булькает себе под нос, что вот, когда ж тебя, жеребца заездят…

Поскольку посрамить Зевса на любовном фронте не удается, Посейдон со скуки показывает, какой он неистовый: лупит волны своим трезубцем, переворачивает корабли, топит людей, а потом успокаивается и опять выходит на новый виток соревнований. Или разъезжает в своей колеснице с единственной целью – чтобы кто-нибудь да воспел его величие.

Компания у Посейдона в его царстве подобралась сплошь морская, древняя и занятая. Океан (седой) обтекает все моря и земли, Нерей (старец) завел пять десятков дочек, от стресса начал всем подряд прошлое и будущее выкладывать (попробуй побеседовать – еще предсказание роковое огребешь…), Протей (тоже, конечно, дедок!) развлекается тем, что облик меняет: то в зверя, то в птичку, ага, давай пообщаемся… Среди всех этих морских пенсионеров только сынок Посейдона, Тритон мог бы сойти за молодежь, так ведь носится по всем морям и дудит в дудку (ладно, в рог), вызывая бури почем зря!

Никакого, словом, общества и скука смертная. Поэтому, если Посейдон не лупит своим трезубцем волны и не делает еще одного наследника – он обычно пирует во дворце на Олимпе. Там, конечно, Зевс… но там хотя бы весело.

_________________________________________

Ну и уже вот буквально завтра у нас начнётся экскурсия под землю. Не в том смысле, что мы подадимся в гномы или в шахтеры, а в смысле Аида и его царства. И да, там местами веселее, чем на Олимпе)

22. …и на первый взгляд как будто не видны…

Женский коллектив на Олимпе отличается меньшей харизмой, чем мужской. Собственно, такое ощущение, что вся яркость характера хлынула в Геру и Афину, и с тех пор они просто целью себе поставили – засветиться везде, где только можно. Попутно немножко занятного норова от предков огребла Артемида, ну, а уж Афродита с таким-то рождением просто обязана выделяться оригинальностью натуры («Блондинка опять бесится! Айда смотреть – будет на пену исходить!»).

Но – вот поди ж ты! – были на Олимпе свои тихони, которые, притом что заседали в сонме верховных Двенадцати богов, ничем таким особенным себя не проявили и в мифах задержались благодаря одному-двум случаям.

Разговор, конечно, пойдет о Гестии и Деметре, то есть о двух заправских домохозяйках, которые предпочитали налаживать быт, а не выяснять отношения. При этом Гестия отвечала за кухню – сиречь, за домашний очаг, а Деметра – за дачу (плодородие, цветение цветов, выращивание урожаев, античная селекция). То есть, вполне такой себе мирный дуэт: эти там пущай хоть перегрызутся, но кто-то ж должен делом заниматься?!

Правда, время от времени в быт таки вторгалась жестокая действительность – и Гестия или Деметра объявлялись в песнях аэдов. Обычно не по своей воле.

Гестия, например, вошла в века не только своим эпическим «Забирай, не жалко!», то есть не только тем, что уступила свой трон бедному недоношенному Дионису. В мифах время от времени всплывает древняя, еще до развязки Титаномахии случившаяся история. В истории рассказывается, как на пиру у Зевса Гестию возжелал некий бог Приап – обладающий такими, простите, несомненными достоинствами, что их приходилось возить за ним в тачке. Поскольку свататься в те темные века было немодно – Приап дождался, пока народ как следует навеселится и уснет, а потом сгреб свою тачку и осуществил тайное и быстрое наступление.

План был хорош, тачка и ее содержимое – готовы к осуществлению, но тут голос подала Ананка-судьба и сделала это оригинально.

Возле Олимпа вдруг заорал чей-то брошенный осел.

Что там вообще делал осел, кто из божеств мог его приволочь к Олимпу и почему он орал – не суть важно. Важно, что ушастая скотина вопила так, что на вершине Олимпа проснулись напировавшиеся боги («Кто пытает осла?!» – «Заткните его кто-нибудь!» – «Сейчас, только вот молнии найду…»). И обнаружили:

а) испуганную Гестию;

б) подрастерявшегося Приапа;

в) тачку Приапа и все, что к ней прилагалось.

Ситуация была кристально ясной. Отмазки, вроде «ну, она просто спит, а я тут проходил мимо… с тачкой» явно не прокатили бы. Три братца Гестии (один с молнией, один с трезубцем, один невидимый) нехорошо переглянулись…

После этого Приапа больше никто не видел и не слышал, осел стал почитаться как благородное животное, а Гестия подалась подальше от тяжких впечатлений – в девственные богини.

Очень может быть, Деметра хотела податься в том же направлении, только забыла об этом сообщить державному братику. Зевс как-то заявился к ней в виде золотого змея – и... Деметра по такому поводу особо не огорчилась, родила от Зевса дочку Кору и быстренько превратилась в гиперопекающую мамашу. Приставила к дочери нимф, упекла ее на изолированный остров, а сама пошла следить за плодородием и попутно придумывать, куда бы дочу пристроить.

Женихи Коры (между прочим, к ней сватались Аполлон и Гермес) огребали развесистого гарбуза еще на подходе.

Пока Деметра решала, что Коре пора воплотить давнюю мамину мечту и стать-таки девственной богиней, Ананка-Судьба в очередной раз сказала свое веское «вяк». Кору преспокойно умыкнул с места танцев внезапно решивший жениться Аид…

И вот тогда-то тихоня Деметра пустилась во все тяжкие: принялась рыдать, устраивать засухи, голодовки, совать в огонь младенцев и даже жрать человечину…

Правда, это уже совсем другая история.

_______________________________

И-и-и уже впрям вот сегодня (потому что аффтор опоздал с публикацией) мы, так сказать, нырнём. Потому что на Олимпе, конечно, интересно, но надо же и под воду заглянуть...

21. Пьянству – эвоэ!

Чтобы завоевать сердце девушки – чего только не вытворишь. Греческий Громовержец по этой теме мог бы защитить несколько диссертаций (ВАК выносят с закатившимися глазами и без пульса). Как мы уже знаем, он и в птичку мог перекинуться, и в муравья, и саму девушку во что-нибудь сгоряча превратить… Но вот дочери фиванского царя Кадма Семеле он просто дал нерушимую клятву водами Стикса сделать всё, о чем она попросит.

Умилившаяся девушка сказала «Ах!» – и быстренько от Зевса забеременела. Гера на Олимпе сказала: «Ага!!» – потерла ручки, подождала, когда муж будет далече и двинула строить с Семелой дружбу. Мол, таки да, почти родственницы, Зевс один на двоих и все такое, но ведь тебя-то он любит не в своем настоящем обличии, а меня в своем, так что меня он все равно любит больше…

Размеры мозга Семелы до нас мифология не донесла. Мифология донесла ее горячую просьбу к Зевсу: «Люби меня! Люби меня всю! И в том виде, в каком любишь Геру!»

Зевс спросил: «Чи-и-иво?!» – выпучил глаза, а потом попытался объяснить, что идея малость опасная. Но девица стояла на своем: «Всю! Сейчас же! И как Геру!!!» Делать было нечего: Громовержец вздохнул, помахал любовнице ручкой и принял свой истинный облик. То есть, мгновенно обеспечил Семеле приятный загар божественным огнем. Не ожидавшая такого Семела заявила: «Ты б предупредил – я б в огнеупорное оделась…», после чего отбыла в нужном направлении – в царство Аидово.

Правда, перед отбытием успела разродиться недоношенным мальчиком. Мальчику тоже грозило, в некотором роде, спалиться, но тут Зевс опомнился и быстро вырастил плющ, закрывший сына. После чего задумался, как с хилым ребенком поступить.

Особой проблемы, вроде, не было: слабый – доносим! «Кому б доверить? – задумался Зевс. – Гера коварная, Афина – мужик, Артемида ушла в леса, Афродита со своими мужиками разобраться не может… а, выношу сам, познаю радости материнства!» И Громовержец, не найдя лучшего места, зашил сынулю в бедро.

Следующие несколько месяцев на Олимпе были, прямо сказать, несколько экстремальны.

Ибо если у Зевса и так характер был не сахар, то беременный Зевс…

– Нет, сегодня… буэээ… мы не будем пировать! Я сказал, не будем! Почему-почему… буэ-э-э!!!

– А-а-а-а-а! Я толстый и страааа-ашный! Меня никто не лю-у-уби-и-ит…

– Где мои финики с нектаром и бараньим жиром?!

При делах были все! Деметра замаялась выращивать соленые финики, фиги с запахом персика и прочие пищевые извращения, Аполлон рвал златые кудри, потому что «пой детские песенки в мое бедро, это хорошо влияет на моего малыша», Гефест выковывал погремушечки вместо мечей, Афина ткала километры пеленок, Гермес под шумок крал коров Аполлона опять – а все равно не заметит…

Гера тайно паковала сундуки, потому что постоянные жалобы супруга «что-то жрать хочется» очень напоминали историю с Метидой.

Стоит ли говорить, что Диониса возненавидели еще до того, как он появился на свет.

Аэды как всегда опустили самое интересное и не рассказали, как именно проходили роды («Тужься!!» – «Давай, дыши! Уже головка показалась!» – «Зевс, ты прям мужиком держишься!»). До нас дошла только весть, что Дионис был отдан на воспитание сначала сестре Семелы, а после нимфам, но тяжелая наследственность и недоношенность взяла свое, и покатился он по наклонной: взял да и объявил себя богом виноделия.

С тех пор Дионис стал бродить то тут, то там в венке из плюща и с тирсом*, в компании сатиров, менад**  и своего учителя Силена. Сатиры веселились, Силен ехал на осле, менады плясали и время от времени в приступах безумия убивали своих детей или мужей – словом, развлекуха так и кипела. Всех, кто осмеливался вякнуть «пьянству – бой, нафиг таких богов», Дионис или выносил без всякой жалости, или жаловался державному папеньке. Например, царь Ликург отделался слепотой, а вот дочери царя Миния не захотели пить вино и скакать по горам, потому веселый бог их на скорую руку превратил в летучих мышей…

Казалось бы – мед, а не жизнь, но Дионису веселье начало понемногу приедаться, а в голову полезли мыслишки, что вот, хорошо б – на Олимп, в семейный круг, тамошние пиры разнообразить. Решивши двигаться в высшие сферы, Дионис как следует накатил для храбрости и таки двинулся, и…

Протрезвев, не сразу сообразил, почему вокруг темно, кто там стонет из темноты и что за мрачный хрен рассматривает его с легким недоумением.

– Э-э…я шел на Олимп… – заявил дезориентированный Дионис.

– Зашибись, племянник, ты пришел! – порадовали его в ответ. – Только малость ошибся адресом.

Дионис понял, что куда-то не туда свернул и очутился в Аиде (говорил же народу карту четче рисовать!). Но не расстроился, потому как…

– О, дядя, а мы же с тобой за знакомство не пили?!

После энного количества тостов Дионис понял, что попал точно куда надо, потому как – еще и мама тут! Можно с собой прихватить!

И точно, прихватил. Аид, услышав патетическое заявление «без мамы я отсюда никуда», безропотно сдал обратно тень Семелы. Расчувствовавшийся Дионис в ответ презентовал дяде мирт, потому что «теней у тебя тут много, а зелени что-то маловато». В общем, все остались довольны друг другом, и только на Олимпе тихо офигели от простого факта: парень по пьяни влез в Аид, вышел с полным комплектом конечностей и зубов, да еще мать с собой привел!

То есть, тест на неадекватность прошел похлеще Аполлона! То есть, заслужил почетное место и трон в высшем круге.

И, к несчастью олимпийцев, до Диониса это тоже дошло.

Последовала безобразная сцена. Бог вина требовал трон, дети Зевса заняли круговую оборону и орали, что тронов – двенадцать, это число красивое, лишний ставить не будем, а своих не дадим, и вообще, алкоголь вредит здоровью. Буча грозила перейти в серьезный олимпийский мордобой, когда Гестия махнула рукой и уступила Дионису место.

Причем, все опять остались довольны: Гестия – тем, что оказалась подальше от разборок неадекватных родичей, Дионис – полученным троном, остальные…тем, что богинь-хранительниц очага и огня – куча, а вот бог виноделия под рукой всегда пригодится…

* Тирс - это палка, на которую насажена шишка. Угадайте, что символизирует.

** Менады, они же вакханки. Что-то вроде жриц Диониса, но веселые, пьют вино, совокупляются направо-налево и пляшут как ненормальные.

_______________________

И-и в следующий раз мы поговорим о всяких-разных мирных богинях Олимпа, которые немного Штирлиц, потому что в мифах про них очень мало.

20. И ангелы*  кругом та-а-акие странные…

* ангел - это по-гречески "посланник", просто они в античности были... вот такими, да.

Очередной сын Зевса – для разнообразия, от дочки Атланта, плеяды Майи – уродился дитем энергичным.

Еще точнее – он родился с вполне конкретно оформленной мыслью: «И чего б мне стырить?»

Поскольку Гермес с рождения еще и амбициозным – он решил присвоить себе коров брата-Аполлона. Что и осуществил. В пеленках.

Обеспечив себе пожизненный запас молочной продукции, Гермес вернулся в колыбель, улегся и состроил такую невинную рожу, что разгневанный Аполлон прямо-таки содрогнулся.

Но в свойственной блондинам наивности попытался взывать к совести брата.

Диалог получился насыщенным:

– Отдай коров!

– Каких?!

– Отдавай коров!!

– Да я в пеленках, какие мне коровы?!

– Отдавай коров, или я…

– Не дам!!!

…к концу дня Аполлон вышел из ступора и заставил братца пойти с ним (в пеленках!) к Зевсу на разборки.

У Зевса диалог повторился почти слово в слово, но Громовержец сдвинул брови и приказал коров таки вернуть. Гермес не растерялся и тут же за лиру приторговал у того же Аполлона и коров, и еще дар прорицания с символом-кадуцеем (палка с двумя змеями). На этом моменте Зевс не только раздвинул брови, но и челюстью отвис, а потом расхохотался и проникся к новому сынуле симпатией. Папа сходу задарил Гермесу широкополую шляпу и крылатые сандалии, произвел в посланцы и посоветовал энергию направить в мирное русло.

Но энергии было слишком много. Гермес успевал быть посланцем, покровителем атлетов, торговцев, путешественников и воров – а его все перло и перло не по-детски. Поначалу его шуточки олимпийцев смешили, но вот в один прекрасный день у Ареса пропало копье, у Посейдона – трезубец, у Аполлона – лук и стрелы, а у Зевса – жезл.

И тут все как-то осознали масштаб проблемы…

И поняли, что с таким характером Гермесу самое место там, куда уже упрятали одного ненормального.

– Сынок, – с кривой улыбкой осведомился Зевс, полируя найденный жезл, – а ты не хочешь навестить дядю под землей? И… у него там, кстати, такой шлем есть…

Гермес, сопровождаемый добрыми напутствиями, типа «Дуй прям в Тартар без передыху» и «Чтоб вы там сожрали друг друга!» – покорно отбыл в подземный мир.

Что произошло там – осталось тайной, но явно имела место сценка вроде:

– Дядя, да ты тролль?!

– А что, проблемы?

– Никаких. Просто… просто я тоже!!!

– РОДНЯ-а-а-а-а!!! – в два голоса…

После чего Гермес получил на полставки еще и должность Душеводителя.

Веселая работка – проводник душ в мир умерших – сделала свое дело. Гермес успевал повсюду и все еще бил фонтаном энергии, но в олимпийскую семейку хоть со скрипом, да вписался.

_______________________________________

Из неподтвержденных источников

Аэды злословят в том смысле, что олимпийцам не раз икнулось решение свести двух раздолбаев. Аид, конечно, не отказывал любимому племяннику в просьбе попользоваться шлемом невидимости…

Воровать для Гермеса стало в разы легче.

__________________________

И-и в следующем выпуске нашей "Мифологии" - беременный Громовержец, тотальный алкоголизм, драчка за трон и прочие милые неадекватности Диониса.

Две главки, ибо брат и сестра всё же...

18. Натуральный блондин, на весь Олимп такой один…

Когда Гера узнала, что муж ей изменил в который раз, теперь с богиней Латоной (Лето) – она отреагировала привычным образом. Мужу был обеспечен скандал со всеми вытекающими. Любовнице был обеспечен абзац – ну ладно, дракон, тоже, в принципе, со всеми вытекающими.

Дракона звали Пифоном, был он могуч, грозен и тормознут, а потому долго носился за беременной Латоной по Элладе, но ни разу не поймал. В конце концов Латона исхитрилась и спаслась на плавучем острове Делос, который тут же от такой чести плавучим быть и перестал.

Стонало море. Орали чайки. Родился Аполлон.

Рождение как всегда сопровождалось «пы-пыщ», вроде потоков света, пения птиц (видимо, чайки от удивления возопили голосами соловьев) и радостных воплей всяких божественных сущностей: «О, на Олимпе пополнение! Хы-гы, Гера позеленеет! Ну ладно, давайте немного пославим младенчика и дадим ему нектара!»

Младенчик, однако, оказался решительного нрава и быстро разобрался, что к чему.

Первым делом он послушал жалобы матери на дракона, добыл откуда-то стрелы, лук и кифару и рванул мочить зверюгу. Будучи при этом, заметим, нескольких дней от роду.

У тормознутого Пифона не было шансов. Бедняк только успел выволочь все кольца из своей пещеры, обалдеть и поинтересоваться: «А зачем кифа…» – как его уже нашпиговали стрелами.

После чего Аполлон, аккомпанируя себе на кифаре, быстренько воспел свою доблесть, и его тут же пустили на Олимп, ибо да: тест на неадекватность прошел.

Тушку Пифона новоявленный бог прикопал возле священных Дельф, где тут же основал оракул, притащил через море к оракулу корабль каких-то мореходов и сделал их своими жрецами (хотя мореходы рыбки всего-то хотели…)

Чем еще раз показал, что на Олимпе имеет быть полное право.

Аполлон и правда хорошо устроился, потому как – смазливый, златокудрый, да еще и музыкант. Сынок Зевса тут же загреб себе массу интересных обязанностей: лечить, очищать от пролитой крови, покровительствовать стрелкам, а главное – искусству… Любовь к искусству у Аполлона была такой, что за ним постоянно ходили девять муз – дочерей Зевса и Мнемозины. В их компании (девять!! Зевс только языком цокал от зависти…) Аполлон окопался на горе Парнас возле Дельф и только в зимний сезон мотался на колеснице с лебедями в отпуск в южные страны.

Попировать Аполлон заворачивал на Олимп, потому что – музы музами, но…

– Мельпомена со своими трагедиями задолбала;

– Талия ржет, даже если показать ей палец.

– Полигимния начинает сочинять священные гимны о трагедии Мельпомены и комедии Талии.

– Клио ходит и все время все записывает – «потому как история!»

– Урания тут же начинает искать причины истории в звездах.

– Эвтерпа тут же проникается лиризмом ситуации.

– Терпсихора одна нормальная, потому что молчит и танцует, но:

– Эрато при виде ее танцев тут же ревнует и начинает петь любовные песни.

– Каллиопа проснется, посмотрит минутку на этот беспредел – и готова эпическая поэма на час послушать.

Нет уж, искусство хорошо в гомеопатических дозах, а на Олимпе можно и на кифаре побренчать, и хороводы поводить, и с сестрицей увидеться.

__________________________________________

Из неподтвержденных источников

Отдельные рапсоды упрямо намекают в песнях, что основными причинами неладов между Аполлоном и его громовержным отцом был как раз Дельфийский оракул. Будто бы на Олимпе не раз и не два сверкали молнии вот по какому поводу:

- Ну, и чего эти твои жрицы опять надышались, вот чего, чего?! Вот ты видел, что они напрорицали?! И ведь сказали же – что моя воля! И ведь придется же теперь это как-то воплоща-а-а-ать!!

19. «Гринпис» не дремлет

Если Афина сначала – воин, пряха, покровительница наук, а потом уже девственница, то сестра Аполлона Артемида – сначала девственница, а потом все остальное.

Причем, очень может быть, что эпичное решение уйти в лес и оборонять свою девственность партизанскими методами возникло у нее после краткого знакомства с мужской половиной Олимпа.

Шастанье по лесам в компании нимф не мешает Артемиде оберегать живую природу: помогать расти растениям и плодиться животным. Можно было бы провести параллель с агрономом-осеменителем, но… Иногда Артемида еще со скуки браки благословляет.

Словом, на первый взгляд – это такая греческо-диснеевская Белоснежка: красивая, вокруг лес и много животных. Но: двенадцать гномов, повидав эту версию Белоснежки, очень бы озадачились, потому что:

– Откуда копье?

– Откуда лук и стрелы?

– Почему животные не живые, а мертвые?

– Кажется, она чем-то недовольна? Э-э, куда она целится?

– Что это за мужик в черном ухмыляется? Какой Аид? Что значит – «племяшка отжигает»?!

Артемида, как древнейшее воплощение «Гринписа», носится в компании нимф по горам и лесам и охраняет природу, усердно отстреливая все, что движется. Можно сказать – выполняет роль «санитара леса».

Если в поля зрения попадают мужики – это считается прямой угрозой девственности. Мужик незамедлительно попадает на конвейер к дяде под землю.

В этом смысле показателен пример с охотником Актеоном, который имел неосторожность впереться прямо в грот, где Артемида купалась. Вместо того, чтобы затаиться и подсмотреть, охотник выдал себя. Произошла немая сцена, во время которой Актеон с тоской понял, что он полный олень, – и вышло ему по мыслям его.

Испугавшись того, что на голове – рога, а на ногах – копыта, Актеон кинулся в лес – и… в общем, у его товарищей было в этот день вкусное жаркое, а Артемида спокойно домылась.

Из положительного в Артемиде то, что она любит маму и брата-близнеца. Ради них она готова вылезти из леса и застрелить кого угодно!

17. Сова, открывай…!

Афина – гордость своего папы и символ греческой эмансипации женщин. Все ярые сторонницы феминизма, посмотрев на Афину, должны икнуть, дать самим себе люлей за ничтожество, после чего умолкнуть навеки.

Раз – умная, мудрая, рассудительная, и это где? На Олимпе, где каждый первый подлизами-аэдами воспевается как гигант ума. Правда, Афине быть не просто с умом, а с умищем положено от рождения (см. главу «Деффачка из головы»), и это качество она понемногу развила в абсолют. Во-первых, раздает направо-налево мудрые советы – что на Олимпе, что смертным (в критических ситуациях такое всегда приятно, а в некритических и боги, и смертные прятались под кровать и затыкали уши, пока советы не иссякнут). Во-вторых – служит покровительницей знаний, учения и прочего такого, что не очень нравится пролетариату. И вообще, казалось бы: на что там смотреть – типичная богиня-училка с уровнем IQ выше Урана. Но Афина еще и…

Два – красивая. Ну да-да, основной эпитет – Совоокая… но это больше интеллекта касается. Поэтому не будем представлять и решим, что шлем на себе Афина таскает тоже не от недостатка внешности под шлемом, а от природной воинственности. И тоже – казалось бы, тоже мне, красота на Олимпе, где последний сантехник ресницами Софи Лорен уделает? Ан нет, Афина же еще и…

Три – спец по рукоделию. Причем, уровень спеца так высок, что к любимому рукоделию Афина больше никого из богинь не подпускает. Единственный раз, когда за прялку от скуки села Афродита, закончился скандалом, погонями, метанием копья, битьем амфор и клятвенными заверениями богини любви: «Я больше так не буду!» Что возвращает нас к еще одному качеству Афины:

Четыре – воинственная. Как уже было сказано, кроме раздачи мудрых советов Афина увлекается раздачей плюх. Большая часть плюх попадает Аресу, что крутого бога войны злит неимоверно.

Вообще же Афина – это такой идеал любой женщины. Красотка с мозгами, прялкой, копьем и могущая навалять любому мужику.

А еще ее именем назвали целый город, и это уже вообще за гранью мечты.

_______________________________________________

Из неподтвержденных источников

При всей своей независимости, Афина – все-таки немножко девочка. Она, например, любит обшивать свой доспех новыми фенечками. То присобачит на эгиду голову очередного чудища, а то вообще с кого-нибудь кожу сдерет и щит начнет обтягивать…

Поэтому если на вопрос «О чем думаешь?» мудрая дочь Зевса, задумчиво улыбаясь отвечала: «О женском. О нарядах… украшениях разных» – Олимп вымирал. А то мало ли…