panegeric

Сион нечестивых. Глава 8

В кабинете полковника вечером ему показалось даже как-то уютнее. На столе лежали документы, причем не ровными аккуратными стопками, а в состоянии рабочего хаоса. На тумбе возле окна стояла поднос с кофейными чашками. Само окно тоже было приоткрыто, а еще в кабинете отчетливо чувствовался запах табака: Герт явно втянулся и курил на рабочем месте.

Весь этот уют сводило к нулю присутствие пожилого мужчины в темно-зеленой форме Бюро Внутренней Безопасности. Виктор не разбирался в их знаках отличия, но понимал, что это явно не рядовой сотрудник: возраст, качество формы, даже во взгляде чувствовалась привычка командовать.

- Это Джеймс Митчелл, заместитель директора, - представил «бюрошника» полковник.

- Капитан Виктор Солано, сэр, - он внимательно рассматривал гостя полковника, чье присутствие могло означать массу вещей.

- Джеймс - мой старый знакомый, - сказал Герт, - и я ему доверяю, так что попрошу и тебя, Виктор быть откровенным. Он здесь по моей просьбе.

- Да, сэр, - Виктор немного расслабился, но его тут же посетила мысль, что так делать не надо. В свете последних событий, неприятности могут исходить от любого постороннего человека.

- Расскажи, пожалуйста, что тебе удалось узнать от Шлезингера. И почему ты его отпустил.

- Полковник, - Виктор решил придержать информацию, - я никого не отпускал, и у меня не получилось допросить лейтенанта.

- Капитан, мы на вашей стороне, - начал Митчелл, - но нам нужны факты.

- Сэр, повторяю, что я действительно не успел с допросом Шлезингера, ему удалось скрыться до моего появления.

- Капитан Паркер , наверное, тоже задавал подобные вопросы?

- Да, сэр, задавал, и тоже не верил в мою неосведомленность.

-И по этой причине вы решили выстрелить ему в живот?

- Сэр, - Виктор пристально посмотрел на Герта, - это официальный допрос?

- Виктор, не кипятись, здесь тебе никто не враг, а ты, Джеймс, тоже полегче. Капитан Солано опытный сотрудник со своим независимым мнением.

- Но нам всем хотелось бы узнать причину бегства Шлезингера с места преступления. И почему он бежит дальше, а еще почему Паркер хотел его убить.

- Капитан Паркер в очень тяжелом состоянии, врачи ввели его в искусственную кому, - сказал полковник, - так что отвечать он некоторое время не сможет.

Виктор подумал, что лучше бы тот вообще не смог. Митчелл встал и прошелся по кабинету:

- Мне очень не нравится все, что происходит. Это не террористическая атака, это не диверсия, это, скорее всего, даже не разборки наркоторговцев, - Виктор про себя усмехнулся: «Еще бы, амфетамин-то ваш, вы его и подбросили, чтобы нам дело перекинуть», - это просто какая-то глупость. Глупость, которая стоила жизни восьми человек.

- Сэр, Паркер перед тем, как мы вступили с ним в конфликт, заявил, что выполняет приказ кого-то высокопоставленного. Речь шла не о вас, полковник Герт.

- Капитан Паркер точно не работал на Бюро, - вскинулся Митчелл. Виктор предпочел промолчать. Герт же подошел к окну и достал из кармана кителя пачку сигарет — купил все же.

- У нас есть Бейкер, значит, дело можно будет закрыть. На КПП остановили машину с «нектаром», курьер вызвал подмогу, всех убили. Отличная версия. И не надо никакой конспирологии, не надо повстанцев с Района. Интересы Бюро не задеты, мы в кратчайшие сроки раскрыли дело.

Виктор ушам своим не поверил: он ,конечно, не тешил себя иллюзиями по поводу того, как работает система, но такое грубое нарушение всех возможных норм показалось ему чрезмерным.

- Сэр, но у Бейкера легион адвокатов.

- Да насрать на них. Джеймс, вы же сможете убедить их?

- Конечно, - заместитель директора подошел к тумбе с кофейными чашками.

- А как же Паркер?

- Если очнется, то займемся им вплотную.

- Шлезингер?

- Найдем. Потом решим, что делать.

Виктор решил не сдаваться:

- Предположим Шлезингер связан с настоящими убийцами или даже участвовал в расстреле?

- Тогда он умрет, - тихо заявил Митчелл. - Такое нельзя прощать.

- Я , так понимаю, что ко мне по поводу Паркера не будет вопросов?

- Да, капитан Солано. Не будет. Очередная самозащита. У вас уже есть опыт, который вы сейчас закрепили, - язвительно сказал «бюрошник».

- Тогда я могу идти? Вы же все решили? - Виктора внезапно охватил приступ апатии. Пусть будет так, как решили командиры. Для него лично никаких проблем не предвидится, так что все более-менее удачно складывается. А Смоки и Шлезингер, как-нибудь сами пусть выкручиваются.

И все же его не оставляло чувство, что он поступает не совсем верно: восемь мертвых патрульных требуют иного решения.

Герт закурил, у Виктора тоже появилось желание присоединиться к нему. Полковник словно прочитал его мысли:

- Не стесняйся, Виктор, кури.

- Капитан, - обратился к нему Митчелл, - вы же понимаете, что о нашем разговоре никто не должен знать?

- Это лишнее предупреждение, - ответил он. - Я все понимаю и буду делать, как вы решили, но у меня есть вопрос.

- Какой? - чуть ли не хором спросили Герт и Митчелл.

- Для Совета и общественности мы предоставим Бейкера, мне его даже не жаль, но будем ли мы искать настоящих виновников? Ведь они есть, они представляют угрозу. Если их не остановить, то трупов в следующий раз может быть больше.

- Этот Паркер не очень чист на руку, - Митчелл вернулся к стулу, оперся на спинку обеими руками и уставился на Виктора, - но, самое интересное, что он открыто поддерживает тех членов Совета, которые , скажем так, выступают против текущего политического курса.

- А как связана денежная нечистоплотность с его убеждениями? - Виктор выдержал взгляд заместителя директора. - Все любят деньги.

- Но не все готовы ради них нарушать закон.

Тут он был вынужден согласиться с Митчеллом. Лично для него, капитана Солано, брать деньги за покрытие преступлений означало предать собственные идеалы. Можно закрыть глаза на правонарушение, если это поможет в раскрытии более тяжкого преступления или позволит получить важного информатора. Или Митчелл пытается сказать, что Паркер за деньги выполнял работу для советника Макензи? Но озвучить эту фамилию означало признаться, что он все-таки успел поговорить с Шлезингером, а делать этого нельзя:

- Именно поэтому я думаю, что в расстреле патрульных замешаны члены Совета.

«Долго же вы ходили вокруг да около,» - подумал Виктор и изобразил изумление.

- Вот как!

- Мы пока не знаем имен заинтересованных лиц, дело деликатное, но директор настаивает на проведении досконального следствия.

- Вы забираете дело себе? - с нескрываемой надеждой спросил Виктор, но Митчелл покачал головой:

- Нет. По ряду причин, озвучить которые я не могу, принято решение оставить его в вашем управлении. Полковник Герт рекомендовал мне именно вас в качестве детектива.

- Не боитесь, что я кого-нибудь еще подстрелю?

- Не надо так шутить, капитан. То, что вы будете и дальше заниматься этим делом, не дает вам индульгенции на убийство коллег. Постарайтесь обойтись вообще без применения силы.

- Да, Виктор, для этих целей у нас есть ребята Стоуна, - подключился Герт.

- Вы, правда, считаете, что мне доставляет удовольствие стрелять в полицейских? Я похож на психопата?

- Нет, но определенная тенденция просматривается.

Виктор не удержался от смеха, который поддержали оба начальника. Митчелл добавил:

- Я оставлю свой номер для экстренных ситуаций. Вы можете смело рассчитывать на помощь Бюро в вопросах, связанных с этим расследованием. Некоторые ресурсы у нас более значительные.

Вот тут Митчелл был прав. С ресурсами у Бюро дела обстояли гораздо лучше, чем в полиции. Так что это была хорошая новость, но вот факт того, что его втягивают в политическую возню не особо радовал, однако он уже оказался втянутым в это дело, так что обратного пути не было. Но он попытался:

- А я могу отказаться?

- Конечно. Уволенный сотрудник полиции никак не сможет вести расследование, - Герт решил показать, что тоже что-то может, - ведь случай с Паркером можно трактовать различными способами.

- Почему-то я ожидал именно такой ответ, - усмехнулся Виктор, - но у меня тоже есть условие.

- Говори.

- По завершению дела, причем не важно каким образом оно будет завершено, я хочу звание майора и должность в штабе. Хочу кабинетную работу с карьерной перспективой. Улиц я наелся вдоволь.

Герт понимающе кивнул:

- Конечно.

Митчелл же одобрительно улыбнулся:

- Капитан Солано, очень приятно будет поработать с опытным, но здравомыслящим человеком. Надеюсь, что у нас все получится, и в не очень отдаленном будущем, вы станете главой управления, ведь мой друг, полковник, собирается на ближайших выборах избраться в Совет.

- Не будем планировать настолько далеко, - Виктор решил не давать волю мечтам. - Я , так понимаю, что детективов из моего отдела мне нельзя привлекать?

- Да, Виктор, тебе придется заниматься этим одному. Я постараюсь вытащить Армстронга побыстрее на службу, так что руководство отделом вернется к нему. Так что времени у тебя будет побольше.

- Хорошо.

Виктор понимал, что отказаться — загубить карьеру. Угроза увольнения — это , конечно, только угроза, но вот по служебной лестнице ему точно не дадут подняться. Однако теперь ему предстоит лавировать в аппаратных играх и крайне осторожно выдавать результат.

«Интересно, добрались ли Смоки и Шлезингер до укрытия?». От Шлезингера будет зависеть многое, так что сохранить его в безопасности - на данный момент самая важная задача. Вот только как это сделать, он пока не понимал, но он придумает. Обязательно придумает.

Митчелл посмотрел на наручные часы и сказал:

- Рад был лично познакомиться с вами, капитан Солано. Надеюсь, что все у нас получится, как мы хотим. А мне пора.

Он пожал Виктору и полковнику руки и вышел. Герт помолчал с минуту, а потом сказал:

- Смотрины удались, так что ты обзавелся новым и влиятельным другом. Осталось только раскрыть это преступление. Своим в отделе скажешь, что Бюро предоставило дополнительную информацию по Бейкеру, и он пойдет под суд за КПП.

- Скажите, полковник, а каков шанс, что мне отстрелят голову? Я подозреваю, что ввязался в очень запутанную игру и даже не уверен, что играю на стороне хороших парней.

- Правильные у тебя вопросы. Поэтому ты Митчеллу и понравился. Шанс примерно такой же, как и сейчас, когда обдолбанный наркот может попытаться тебя угробить. А по поводу хороших или плохих парней, то все просто: мы хотим наказать реальных убийц, не дать им скрыться, но Совету и гражданам пока придется скормить Бейкера. И, да, этот мудак заслужил такое.

- Я бы предпочел, чтобы его судили за преступления, которые совершал он, - заметил Виктор.

Герт покачал головой:

- Буду откровенен: я доволен, что именно его решено назначить виновным.

- Ладно, - махнул рукой Виктор, - с Бейкером все понятно, но теперь мне надо знать, куда вообще копать. От Паркера, даже если он очнется, мы ничего нового не узнаем. Вряд ли те, с кем он связался, что-то подробно ему объясняли. Дали приказ — он пошел выполнять.

- Логично. Митчелл упоминал фамилии трех членов Совета: Дуглас, Макензи, Праджан. Тебе они что-то говорят?

Макензи. Значит, Шлезингер не лгал. Виктор ответил:

- Почти ничего. Я знаю, что есть такие, но кто они и что они даже близко не представляю.

- Это группа экстремистов. Они хотят вернуть Республику во времена Революции, когда для достижения любых целей использовалось насилие. Они не понимают, не хотят понимать, что прошло уже много лет, что ситуация изменилась, что выросло поколение, твое поколение, для которых Революция — это раздел в учебнике истории и рассказы отцов. Лично я хочу, чтобы за Барьером обо мне не думали, как о безумном монстре, который только и думает, как бы напиться крови. Я хочу, чтобы Республика демонстрировала миру свою истинную сущность: что мы такие же люди, как и остальные.

- Не такие же.

- Такие же, - с твердой уверенностью возразил Герт, - наш дар — это возможность, а не потребность. Мы можем его контролировать.

- Не все, полковник, не все.

- Согласен, но таких все меньше и меньше. А эта троица из Совета противится всеми силами этому. Они выступали против запрета сафари, выступали против моратория на смертную казнь, выступали за полный запрет любой религии. Для них Республика — это казарма и учебный полигон, с которого бойцы должны тут же отправляться в бой. Они основательно мешают нам показать миру за Барьером, что мы не хотим прибегать к насилию, что мы готовы к более плотному взаимодействию с остальным человечеством. Ведь там, за Барьером, тоже полно своих «ястребов» и фанатиков, которые считают нас недостойными существования.

- Полковник, у такого мнения есть некоторые основания, - улыбнулся Виктор, - Революция не отличалась гуманными методами.

- У нас не было иного выхода. Или тотальное уничтожение, или такие вот меры. Что еще раз говорит о том, что мы разумные люди, что нам не чужд инстинкт самосохранения.

У Виктора сложилось впечатление, что Герт сейчас на нем испытывает свою предвыборную речь. Ему откровенно было плевать на внешнюю политику, если она не приносила результата в виде снижения цен на контрабандные сигареты и чай.

- Значит, эти советники вполне могли организовать такое?

- Могли.

Но зачем? Не могли же они заразиться безумием?

- Вот твоя задача и есть: связать их и расстрелянный КПП воедино.

- А вы уверены, что они свяжутся?

- У меня нет никаких сомнений. Иного разумного объяснения случившемуся я не вижу.

Виктор сделал вид, что согласен и попросил разрешения уйти.

- Конечно, отдохни, поспи немного. Завтра тебе предстоит продолжать.

- Спасибо, полковник. Всего хорошего.

Он вышел в приемную, прошел по коридору до лестницы и спустился на свой этаж. Дверь в кабинет Ефима была открыта, и он заглянул туда. Ефим читал какие-то объяснительные или протоколы. Увидев Виктора, он улыбнулся и вышел из -за стола:

- А мой капитан сегодня в ударе: задержал Бейкера, подстрелил копа. И все это за один день. Как тебе удается держать такой ритм?

- Мастерство, - усмехнулся Виктор. - И невероятная удача. Про Паркера все уже в курсе?

- Да.

- И какая реакция?

- На фоне расстрела, прямо скажу, вялая. А ты хочешь шумихи?

- Нет, нет, нет. Лишь бы побыстрее забыли.

- Что вообще произошло, Вик?

- Я думаю, что у него случился нервный срыв, и он принял меня за бандита. Иного выхода не было.

- Может, он под «дурью» был?

- Не похоже. И не под «нектаром». Тогда бы я там и остался.

- Его отдел сильно злится на тебя. Особенно молодой Мигель. Ты зачем ему про какого-то наркомана рассказал? Теперь он считает, что ты его принял за наивного дурачка, что, конечно, так и есть, но вот так откровенно пояснять ему это не стоило.

- Так получилось, - пожал плечами Виктор.

- Отличное объяснение, - засмеялся Ефим, - пристрелил чувака — так получилось, продал кучу наркоты — так получилось, трахнул жену друга — так получилось.

- Я эту фразу теперь распечатаю и в рамку повешу. Ты долго еще? - он показал на две папки на столе у Ефима.

- А что ты предлагаешь?

- Могу тебя до дома довезти.

- Отлично. Сейчас тогда все уберу.

- Я пойду пока вниз, там тебя ждать буду.

Виктор спустился к машине и завел двигатель. День выдался очень насыщенным, он попытался вспомнить хоть что-то похожее, но не получалось. Настолько плотно события еще не затягивали его. Пока он ждал Ефима, то еще раз подумал о том, что не совершает ли ошибку, ввязываясь в это дело по полной программе. Обещанная помощь от Бюро могла бы воодушевить его на первом-втором годах службы, но сейчас он понимал, что за словами Митчелла не стояло ничего. Ведь он так и не оставил ему номер своего телефона. Виктора этот факт сильно позабавил. И ведь так будет в дальнейшем, если ему действительно понадобится реальная помощь. Ее пообещают, но вряд ли предоставят. Найдется тысяча причин, чтобы ничего не делать.

С другой стороны, если ему удастся раскрыть это дело, то он сможет использовать его как трамплин для своей карьеры. Совет не оставит без внимания детектива, который смог раскрыть это преступление. Дело оставалось за малым -за раскрытием. Но об этом он станет беспокоиться завтра. Все же надо хоть немного поспать. И поесть.

Сион нечестивых. Глава 7

Глава 8.

Шлезингер выглядел точь-в-точь как на фотографии, только в разы бледнее, да немного покрасневшие глаза говорили о том, что он недавно употреблял «траву». Успокоила она его сильно, потому что никакой бурной реакции при виде Виктора не последовало.

- Привет, «аптека».

- Ну, привет, самый разыскиваемый парень в этом городе, да что там, во всей Республике.

- Они тебя прислали?

- Кто «они»?

- Семью только не трогайте. Ладно?

- Ты совсем ебанулся? - Виктор посмотрел на Смоки с раздражением:

- Ты ему точно не «химию» курить давал?

- Нет, - дилер пожал плечами, - У меня в этой квартире только «трава». Я же не дурак, держать товар в месте, про которое знают, что я там живу.

- Разумно. Тогда я вообще ничего не понимаю, - пожал плечами Виктор и убрал пистолет в кобуру, хотя понимал, что рискует: Шлезингер вел себя не очень адекватно.

- Солано? Твоя фамилия Солано? - поинтересовался «транспортник».

- Да. Пойдем со мной, все расскажешь, и я, возможно, смогу тебе помочь, - Виктор решил не обещать невыполнимых вещей. Может так оказаться, что этот спокойный и положительный парень просто сошел с ума и перестрелял коллег в помутнении.

Он никак не мог поверить в такую удачу. Найти Шлезингера просто случайно — на такое он не рассчитывал, думал, что поощрение за это получат коллеги из «барахолки».

- Куда мне с тобой идти, Солано? В управление мне нельзя, домой нельзя, к родителям нельзя. Нет. Я здесь останусь, Смоки , кстати, а где моя одежда?

- Марк, ты бы пошел с капитаном, а то мне внимание полиции не особо нужно.

- Смотрю, не сработала наша дружба, - меланхолично заметил Шлезингер.

- Я дружбу с тобой не водил, вот Генри мне как брат был, а ты по наследству достался.

- Марк, - обратился к «транспортнику» Виктор, - Смоки меня давно знает, поэтому и рассказал про тебя. Я не желаю тебе зла. Если только это не ты....

- Солано, ты думаешь это я ребят положил? - в голосе Шлезингера проснулись эмоции. - Восемь человек, половина из которых со мной с самого начала службы?

- Я пока не знаю, что мне думать, - честно ответил Виктор, - есть восемь мертвых копов и исчезнувший ты. Какие мысли должен вызвать этот факт?

- Ну да, ну да, - закивал Шлезингер и сел на пластиковый стул. - Действительно.

- Поедем отсюда. Расскажешь, что случилось по дороге.

- И куда ты хочешь ехать, Солано?

- В управление. Куда еще?

- Там меня и убьют.

- Хватит нести чушь! - Виктора начал злить этот полный намеков и недоговоренностей разговор. - Поехали. Будем решать проблему.

- Смоки, - обратился «транспортник» к дилеру, - иди погуляй, если не хочешь услышать то, за что тебя потом могут убить.

- Хорошо, - согласился дилер и вышел из своей квартиры.

- А мне ты спокойно расскажешь то, за что могут убить? Меня не станешь жалеть? - с иронией поинтересовался Виктор.

- Ты же не отстанешь, Солано.

- Или капитан Солано, или просто Виктор.

- Я тебя понял, Виктор. Присаживайся.

- Постою.

- Как знаешь. А вообще почему ты здесь? Дело почему не у «убойщиков»?

- Так получилось, - он не стал вдаваться в объяснения, решив оставить их на потом. - не тяни.

- Том Макензи, племянник члена республиканского совета Джулиана Макензи.

- Про Джулиана слышал, про его племянника нет, - Виктор понял, что сейчас Шлезингер расскажет то, что он предпочел бы не знать. Но он сам пошел на такое: мог вызвать группу захвата, но решил сработать лично, так что винить некого.

- Том Макензи и еще три каких-то неизвестных мне урода расстреляли парней.

- Зачем?

- Ты не поверишь, но все настолько нелепо, что выглядит фантастически глупо. Наш пост часто штрафовал Макензи и кучку других богатеньких идиотов, которые любят погонять на машинах по трассе.

- Не-ее, - протянул Виктор, - так не бывает. Такого просто не может быть.

- Я тоже так думал: нет, напакостить они нам вполне могли через родителей или родственников, но вот пойти на такое....Но они это сделали. И им помогали те, кто отрубил камеры на всей трассе.

- А ты как уцелел?

- Я? Меня спас мой мочевой пузырь. Поссать мне приспичило, и я пошел к деревьям на обочине. Не люблю ссать при свидетелях. Только отошел от дороги, как они подкатили на двух машинах и сразу, без предупреждения стрелять начали.

- Почему не попытался помочь коллегам? Почему сбежал?

- Помочь им без оружия я явно не смог бы, а сбежать — это был единственный разумный выход из той ситуации.

- Откуда такая уверенность, что руководил этот Макензи?

- Я его хорошо запомнил: раз тридцать уже штрафы выписывал. Надменный он, постоянно грозил поквитаться. И ведь не соврал, сука. А сбежал я, потому что понимаю, что Джулиан своего родственника защищать станет всеми способами.

Виктор обдумывал услышанное: это просто не могло быть правдой. Расстрелять восемь человек только потому, что те регулярно выписывали штрафы богатой молодежи, любящей быструю езду? Он мог понять раздел сфер влияния наркоторговцев, атаку повстанцев, конфликт из-за денег, но убивать полицейских просто потому, что тебе не нравится получать штрафы? Это походило на бред, Шлезингер выдумал какую-то дикую историю, чтобы выгородить себя. Виктор решил, что если этот лейтенантик не согласится пойти с ним добровольно, то он прострелит ему ногу и вместе со Смоки затащит в машину.

- Ты мне не веришь, - это было утверждение, а не вопрос. Виктор мотнул головой и достал пистолет:

- Не верю. Ты выдумал полную херню!

- Мне больше нечего сказать.

- Идем.

- Здесь стреляй.

- Я коп, а не палач. И не надо нести херню.

- Капитан, - в квартиру вернулся Смоки, - к нам гости. Ваши.

- Кто?

- Я же все ваше управление не знаю, - улыбнулся дилер, - но точно копы.

Виктор задумался: не он один такой умный и удачливый. Но если хоть капля правды есть в безумных словах Шлезингера, то пока его лучше не показывать никому.

- Есть где спрятать твоего гостя?

- Есть, - дилер сказал лейтенанту, - пошли. У меня этажом выше квартира в аренде.

Виктор понимающе кивнул: именно там хранился товар.

- Идите и ждите меня там. А я здесь коллег встречу. Машину мою они видели и знают.

Дилер и беглец быстро выбежали из квартиры, а он подошел к окну, но оно выходило на противоположную от парковки сторону, так что определить, кто именно приехал он не смог.

В дверь настойчиво постучали, и он крикнул:

- Открыто.

- Полиц.... - в дверном проеме показался Паркер, капитан из отдела имущественных преступлений и еще один его коллега, имени которого Виктор не помнил. Тот был совсем молодой, только после академии.

- О, Солано, дружище. Ты нас опередил.

Виктор заметил, что оба держат табельные пистолеты в руках.

- Здесь никого, - он показал рукой в спальню. - Но он здесь точно был.

- Ты про Шлезингера?

- Да. Про кого же еще?

- У лейтенанта был брат - «наркот», промышлял мелкими кражами. Марк за него просил постоянно. А брат его с этим говнюком Смоки дружил, - выложил Паркер. Виктор кивнул:

- Вот даже как! А я решил по всем более-менее значимым дилерам проехать.

- Ты Бейкера, говорят, сегодня взял?

- Спецы взяли, я в сторонке стоял.

- Не важно. Хорошее, доброе дело сделал, дай руку пожму, - Паркер подошел поближе. Виктор отметил, что ни он, ни напарник не убирают оружие.

- Пожмешь, когда его в тюрьму отправят. Рано радоваться.

- Мигель, - повернулся Паркер к напарнику, - проверь крышу пока.

Молодой коп вышел, и «барахольщик» напрямую спросил Виктора:

- Где этот гандон, Солано?

- Говорю же, что когда я пришел , то здесь никого....

Паркер направил на него пистолет. Виктор заметил, что рука капитана немного дрожит, но ощущение того, что он в любую секунду может получить пулю в голову, заставило и его вздрогнуть:

- Совсем крыша поехала?

- У меня приказ, Солано.

- У меня такой же, Паркер. Герт распорядился....

- На хуй Герта. Он- никто. Где этот ебучий Шлезингер? Не парь мне голову, Солано.

Виктор уже справился с волнением, но вот с удивлением так легко не получилось.

- Что-то я вообще ни хера не понимаю...

- Где. Этот. Гандон.

Скрипнула входная дверь, и Паркер на мгновение оказался в замешательстве. Виктору хватило этого мига. Он вскинул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок. В полупустой квартире выстрел прозвучал очень громко. Паркера отбросило к двери, и он схватился за живот, пистолет капитана упал на пол. Виктор носком ботинка подтащил его к себе. Теперь его начала бить дрожь. Какое-то безумие.

- Ты как? - спросил он у Паркера, но тот не ответил. Глаза «барахольщика» были закрыты, а рука лежала на ране, сквозь пальцы сочилась кровь.

Из коридора донесся голос Мигеля:

- Капитан, что там у вас?

- Вызывай «скорую», - крикнул ему Виктор. - Командира твоего подстрелили.

- Кто?

- Наркот какой-то, на балконе сидел, сейчас сваливает. Давай за ним.

- Да, сэр.

Значит, молодой детектив не замешан в делишках Паркера. По тому, что грудь капитана поднималась и опускалась, он понял, что тот еще жив, но в обмороке, так что ничего узнать от него не получится. Виктор сел на пластиковый стул. «Блядь, какой-то пиздец. Паркер, сука, меня застрелить хотел! Шлезингер несет какую-то хуйню, хотя, наверное, не совсем хуйню, раз этот пидар с дыркой в животе был готов проделать во мне такую. Надо что-то делать».

Он нашел на столе кусок ткани, поднял пистолет Паркера и сделал выстрел в сторону балкона. Баллистики все равно не смогут определить время выстрелов до секунды, так что версия о самообороне будет иметь хоть какое-то доказательство. Он достал сотовый и задумался, кому может позвонить, кому он может довериться? Герт. Паркер с пренебрежением отозвался о полковнике, значит тот не замешан. Но вот только сможет ли он помочь, если за этим безумием стоит влиятельный член Совета Республики. Макензи был из Первых Граждан, сторонник жестких и решительных мер, лоббировал политику устрашения Районов, противник отмены сафари, классический «ястреб» и милитарист. Влиятельная фигура. С ресурсами в виде денег, связей и многочисленными сторонниками. А Герт всего лишь назначенный Советом чиновник в форме.

Впутывать в это гадкое дело коллег из отдела Виктор не хотел по двум причинам. Основная —серьезной помощи от них он не получит, вторая — зачем подставлять их под удар. Вляпался он сам — ему и разгребать.

Он подошел к окну и увидел, что Мигель в растерянности стоит на перекрестке и вертит головой. Прохожие, видя парня в гражданской одежде и с пистолетом в руке, старались обходить его стороной.

Виктор аккуратно оттащил Паркера от двери и поднялся на следующий этаж. Постучал в дверь:

- Быстро выходите.

Открыл Смоки:

- Война началась?

- Ты прав на сто процентов, чувак. Марк, как можно быстрее сваливайте отсюда.

- Куда?

- Я знаю одно место, - Смоки этим вечером демонстрировал просто сверхспособности по поиску укрытий. - Это за Периметром, там дачный поселок. У меня есть ключи от одного домика.

- Как вы Периметр минуете? Марк в розыске.

- Есть способ, - уклончиво ответил дилер. - 631-ый участок. Запомнил?

- Да, деньги возьмите, - Виктор отдал Шлезингеру его же наличные. Реакция «транспортника» одновременно удивляла и раздражала: его хотят убить, а он словно ребенок ждет, что его возьмут за руку и отведут в безопасное и тихое место.

- Сейчас молодой вернется, я его заболтаю, а вы сразу валите отсюда. Как смогу вырваться, так и приеду. Не светитесь там нигде.

- Да понятно, - Смоки шмыгнул, - ты его наглухо уработал?

- Вроде нет. А что? Копа жалко?

- Нет. Но лучше, если он жив останется. Соучастие в покушении все же лучше чем участие в убийстве.

- Все. Ждите.

По лестнице поднимался Мигель:

- Я не смог его найти.

- Забей, пошли капитану поможем. Он в отключке. «Скорую» вызвал?

- Нет, - в глазах молодого детектива промелькнул ужас. Виктор еле сдержал улыбку: в пылу погони за фантомным бандитом, тот просто забыл вызвать помощь раненому коллеге.

Они зашли в квартиру, Мигель положил свой пистолет на стол и достал телефон. Виктор посмотрел на лежащего Паркера. Тот все еще был жив.

Второй раз в своей жизни ему приходилось стрелять в человека, и по иронии оба раза — в коллег полицейских. Первый раз это был напарник из отдела, который накачался конфискованной химией и решил поиграть в суд и исполнителя приговоров, причем в качестве подсудимых выбрал случайных прохожих. Виктор долго его уговаривал бросить оружие и сесть в машину, он даже не собирался сообщать начальству, но Питер, так его звали, того напарника поднял пистолет и направил на него. Тогда Виктор не стал ждать: прострелил ему руку и ногу. Потом было долгое служебное расследование, Питера уволили, но под суд не отдали. Умер от передозировки через два года. Второй раз случился сегодня. Только Паркеру не повезло — ему пришлось стрелять практически наугад.

Мигель наконец-то вызвал помощь и спросил у него:

- Капитан же не умрет?

- Возможно, - уклончиво ответил Виктор, так как пока не пришел к выводу, какой вариант предпочтительнее. Он поймал себя на мысли, что не чувствует никакого сожаления по поводу того, что, возможно, убил коллегу. Как только Паркер навел на него оружие, то превратился из копа в вещь, опасную вещь, которую надо или избегать или уничтожить.

Сейчас Виктора больше заботили последствия их квартирной дуэли, а они могли оказаться крайне неблагоприятными. Если Паркер выживет и обвинит его в нападении, то будет сложно доказать, что стрелял он ради самозащиты, а не для того, чтобы помочь Шлезингеру убежать. Криминалисты быстро найдут здесь следы пребывания лейтенанта, так что отговориться не получится.

Убить Мигеля и добить Паркера? Он посмотрел на молодого детектива и понял, что вряд ли решится на такое. У него просто не поднимется рука. Он все же решился на звонок Герту. Вышел из квартиры и набрал номер.

Вызов тянулся мучительно долго. Наконец полковник ответил:

- Говори.

- Я тут случайно подстрелил Паркера.

- Прелестно! - полковник замолчал. - Он мертв?

- Жив, но...

- Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, - Виктор сильно сомневался в этом, но все же не решился подробно описывать ситуацию по телефону, так как все разговоры и сообщения записывались и хранились для БВБ. - Дождись «скорую», скажешь мне ее номер, потом жду тебя в управлении. Паркер был не один?

- Молодой напарник, младший лейтенант Мигель, фамилию не знаю.

- Пусть дожидается криминалистов и следствие.

- А меня допросить?

- Ты на важном задании, ты же помнишь?

- Конечно.

- Тогда у меня все. Буду ждать в управлении. Ты меня вовремя застал, только уходить собирался.

Виктор подумал, что Герт все же никак не замешан в истории с нападением на патрульных, но уже получил какую-то важную информацию, так как совсем не удивился тому, что один детектив стрелял в другого. Так что, полковник все же пока еще может ему чем-то помочь, но вот в дальнейшем все может измениться. Виктор прекрасно помнил цену обещаний Герта, если в деле фигурировал Совет. Похоже, настало время задействовать собственные связи, потревожить двух влиятельных людей из высших сфер. Один из них был другом покойного отца, потом любовником его матери и на некоторое время даже отчимом, а второй попался на употреблении и распространении, был тщательно задокументирован, но Виктор не дал делу ход, оставив компромат на случай непредвиденных обстоятельств.

Бейкер был прав: он нисколько не походил на отца. Виктор же подумал, что, попади он в ситуацию, как его отец, то постарался бы сбежать без боя, дождаться подкрепления и вернулся бы не один. И это была даже не трусость, а просто разумное отношение к собственной жизни. Нельзя жертвовать собой ради того, чтобы забрать жизни у десятка врагов, когда их миллионы. Надо выжить и забирать эти жизни постоянно, чтобы десяток превратился в сотню, а то и тысячу. Ему стало смешно от собственной кровожадности. Почти убил собственного коллегу, а уже мечтает о героических свершениях.

Он позвал Мигеля в общий коридор и отдал распоряжение, сам же спустился к «ситроену», минуты через три подкатился микроавтобус «Скорой». К счастью, это была не карета Кристи. Он не очень хотел, чтобы Паркера везла его девушка. Да, наверное, их отношения дошли до отметки, когда он мог назвать ее своей девушкой.

У многих его ровесников уже было по трое детей, а он никак не мог решиться даже на совместное проживание. Причем, в плане легких отношений формата «кафе — гостиница/квартира — секс», проблем у него не имелось, да и девушек он выбирал вполне красивых и неглупых, однако только с Кристи что-то медленно начинало складываться в долговременную связь.

«Блядь, тут надо думать про то, как жопу свою прикрыть, а я про еблю и свадьбу мечтаю». Виктор по телефону сообщил половнику номер экипажа, дождался, пока два санитара вынесут носилки с Паркером, и спросил у пожилого врача:

- Как он?

- Есть шанс, что не выкарабкается. Внутренне кровотечение сильное. Видели же, что крови из раны не очень много вытекло?

- Да.

- Вы молодец, что не стали заниматься самодеятельностью — могли вообще все испортить, а так у него есть маленький, но шанс, - доктор попытался подбодрить его, но Виктор чуть не высказался в духе: «как жаль, что такая идея — помочь ему с раной, не пришла мне в голову. Теперь из-за моего эгоизма этот урод выживет».

Он дождался, пока медики уедут, и сел за руль «ситроена». Герт ждал его в управлении.

Сион нечестивых. Глава 6

Глава 7.

После разговора с Гертом, Виктор и конрад разделились: каждый направился на встречи со своими агентами. По правилам секретности никто не должен знать агента-информатора, кроме того детектива, с кем работает данный информатор.

Виктор не надеялся получить никакой ценной информации по поводу нападения на КПП, но вот о местонахождении Шлезингера агенты могли что-то знать, так как постоянно следили за тем, не появились ли новые люди по соседству. Для мелкого дилера важно знать о появлении незнакомцев: это могут быть новые клиенты, конкуренты, полицейские агенты, просто люди с активной жизненной позицией, которые могут начать строчить заявления в силовые структуры. Так что наркоторговцы знали людей гораздо лучше, чем патрульные.

Чтобы хоть немного отдохнуть от бесконечного информационного потока со стороны сержанта, Виктор отправил его вместе с Конрадом, а сам сел за руль «ситроена».

Он ожидал от разговора с полковником каких-то новостей или интересных мыслей, но тот просто озвучил в очередной раз за этот день свое мнение о том, что за напдением стоят копы из его же управления, только добавил, что служба собственной безопасноти не располагает никакими вопияющими фактами. Мелкие нарушения и мелкое взяточничество никак не могли объяснить такую атаку на «транспортников».

Виктор позвонил Габи. Та долго не отвечала, и он даже начал волноваться, но потом услышал ее голос:

- Вик, у меня лично все нормально, а вот с полезной инфой не очень. Глухо.

Он и не рассчитывал на другой ответ. Бейкер, хоть и мудак, и просто очень плохой парень, но он , похоже, прав, что амфетамин подкинули с целью направить расследование по ложному пути. По мнению Виктора это вполне могли сделать и ребята из Бюро, чтобы максимально дистанцироваться от этого мутного дела, а в случае чудесного прорыва они всегда сумеют присоединиться, чтобы разделить победу над преступностью.

Наркотик этот произвели без сомнения в лабораториях Кэмп-Бондстила, где со времен революции оставалась основная армейская база с впечатляющей инфраструктурой и оборудованием. Он знал из проверенного источника, что армейская разведка занималась изготовлением синтетических наркотиков, которые использовались для получения дополнительных денег за Барьером, а также для подкупа несших службу на самом Барьере пограничников противника. Когда на дежурство у Врат заступали поляки, русские или турки, то в Республику резко вырастал объем контрабанды. Нет, даже эти пограничники, любившие деньги и наркотики, не соглашались на то, чтобы выпустить за Барьер хоть одного гражданина, но на контрабанде зарабатывали очень неплохо. Периодически их ловили на этом, осуждали, но желание заработать перевешивало страх. Даже англичане, французы и немцы грешили по мелочам, но поляки, русские и турки подходили к делу с размахом, вместе с гуманитарной помощью или официально закупленными товарами из списка разрешенных , пропускали в Республику сигареты, мелкую бытовую электронику, портативные аккумуляторы, бытовые инструменты и даже, если получалось, бензин.

Республике из-за введенного эмбарго требовалось огромное количество разнообразных приборов и материалов, произвести которые самостоятельно она не имела возможности, как из-за отсутствия необходимого оборудования, так и из-за отсутствия сырья. И пока весь мир за Барьером гармонично продолжал свое развитие, они здесь заново изобретали и вводили в эксплуатация технологии, от которых остальной мир давно отказался. Проводная связь, транспорт типа троллейбусов, аккумуляторы на свинцовой основе. Конечно, ключевую роль в выживании их государства играла Станция. Их стратегическая защита, их — источник денег.

Когда началось восстание, то его руководители понимали, что только контроль над станцией севернее Урошеваца позволит отстоять свободу и предотвратить физическое уничтожение солдат и персонала Кэмп-Бондстила, которые прошли трансформацию и присоединились к Революции.

Станция на момент восстания отработала менее года, так что запасы уранового топлива были максимальны, и всему остальному миру пришлось смириться с появлением на территории Косово новой человеческой расы. В противном случае взрыв реакторов привел бы к ужасной катастрофе, которая косвенно затронула все население планеты. А Европе вообще грозил апокалипсис. Радиационное загрязнение, отравленные вода и почвы на огромных территориях. И руководство Восстания не блефовало: они были готовы привести угрозу в действие. Именно так было остановлено вторжение войск НАТО и наспех собранного, но многочисленного контингента сил ООН.

Потом лет семь в Республику засылались диверсионные отряды, местное албанское население получало оружие и боеприпасы. Параллельно с этим шло воздвижение Барьера. Была некоторая ирония в том, что никем не признанная Республика Нового Человека возникла на территории Республики Косово, которую также практически никто не признавал в мире. Сербы откровенно потешались над сложившейся ситуацией. Потеря контроля над Косово теперь казалась даже удачным стечением обстоятельств.

Виктор никак не мог понять, почему остальной мир так агрессивно принял появление генетически модифицированных людей. Конечно, в том, что чужая кровь давала им некоторые физические преимущества, было некое злое начало, однако во всех остальных аспектах они ничем не отличались от обычных людей. За три десятилетия Республика сильно изменила свое отношение к этой способности своих граждан. Сафари, законодательно разрешенная охота на мятежников из Районов, на которой позволялось использовать кровь жертв, были запрещены. Для нужд спецподразделений и армии создавались фермы, по сути своей трудовые лагеря, куда помещали осужденных преступников, но их там не убивали, а содержали за счет государства, периодически забирая некоторое количество крови. Кормили их хорошо, по мере возможности лечили, а кроме того после окончания срока позволяли вернуться домой. Отношение к процессу употребления чужой крови среди молодежи было преимущественно негативным. Эта способность рассматривалась как дополнительный инструмент выживания, но никак не повод для гордости.

Имелись и откровенно радикальные группы, называвшие себя «отрицающими», которые всячески уклонялись от процедуры инициации этой способности. По закону о воинской службе все население Республики независимо от пола при достижении восемнадцати лет должно было проходить обучение военной специальности, одним из элементов которого было и использование чужой крови. Отрицающие пытались всеми способами избежать призыва или отказывались от инициации. Виктор при всем своем отвращении к собственному дару не разделял такую позицию: защищать Республику от внешнего мира придется в любом случае, и тогда пренебрежение собственными способностями начинает выглядеть как добровольная капитуляция. Также плохо он думал и о тех согражданах, которые покупали у дилеров вроде Бейкера чужую кровь, чтобы стимулировать свой организм самостоятельно вне установленных законом процедур. «Нектар» так на жаргоне называлась чужая кровь, полученная либо на подпольных фермах, где жертв держали до полного истощения, либо банально при убийстве ради крови человека. Каждый потребитель «нектара» косвенно становился соучастником умышленного убийства. И не всегда источник крови был из Районов, к жителям которых у многих граждан сложилось презрительное отношение.

Вампиры, кровососы, упыри, вурдалаки — как только не называли граждан Республики за Барьером. Но никакой мистики не было: просто результат работы генетиков и биотехнологов, которым армия США поставила задачу создать солдат, которые бы могли без потери возможности критического мышления и сильного физического стресса, использовать стимуляторы, улучшающие реакцию и ускоряющие метаболизм. Ученым удалось выполнить поставленную задачу, и, как рассказывала ему мать, чужую кровь в качестве стимулятора было решено использовать в виде шутки. Только эта шутка воплотилась в реальность и получила очень впечатляющее развитие.

Причиной же восстания послужило распоряжение военного командования США уничтожить все результаты эксперимента вместе с теми людьми, кто уже прошел успешную трансформацию. Генералы в Пентагоне не на шутку встревожились тем, что получили в результате и приняли решение прекратить эксперимент полностью. Однако о таком плане стало известно офицерам, чей генетический код подвергся изменению, а это были решительные, умные солдаты с реальным боевым опытом в Афганистане и Сирии, которые просто так не собирались расставаться со своими жизнями. Имелся и еще один момент — на момент принятия решения о «зачистке» всех подопытных почти четверть солдат в Кэмп — Бондстиле уже прошла такую процедуру. Почти десять тысяч человек. Как именно хотели от них избавиться Виктор так и не понял, но десять тысяч солдат очень не хотели умирать. И не умерли.

За несколько часов была захвачена база, затем Станция «Гигант», а потом почти два года шла упорная борьба за Урошевац и территории вокруг него, итогом которой стал почти полный переход Урошевацкого и половины Призренского округов Косово под контроль восставших.

Местное население из албанцев имело опыт борьбы с сербами, поэтому начало активное сопротивление мятежникам с американской военной базы, но у основателей Республики имелось множество преимуществ: улчушенная физиология, самое современное на тот момент вооружение и отчаянное желание выжить. Костяк албанского сопротивления составляли бывшие бойцы ОАК, но они в силу возраста в качестве боевых единиц были сомнительны, а новое поколение албанцев, хоть и выросших в полукриминальной среде, опыта войны с организованным противником не имело, так что очень быстро массовое сопротивление было подавлено, и на неспокойных балканских землях установился шаткий мир.

Он медленно вел «ситроен» по вечерним улицам. Люди выходили за покупками, шли в кафе или в гости к друзьям. Обычная жизнь обычного города. За Барьером из них рисовали кровавых монстров, живущих только жаждой крови, но это совсем не соответствовало реальности. Конечно, факт того, что кровь для стимуляции приходилось именно пить, придавал процессу пугающий оттенок, но правда заключалась в том, что в желудочном соке граждан Республики находился фермент, который и расщеплял эту кровь на стимулирующие организм элементы. Поэтому вводить кровь внутривенно или внутримышечно не имело смысла. В списке генетических изменений также была великолепная имунная система, позволявшая почти полностью блокировать все заболевания, которыми был заражен источник. Почти, но не все, так что те, кто постоянно использовал чужую кровь по долгу службы или в качестве «нектара», старались проходить медицинское обследование чаще чем остальные.

Способность передавалась по наследству в одном случае из четырех, если один из родителей имел измененные ДНК, и в одном случае из трех, если оба.

Виктор остановил машину возле телефонной будки, подошел к ней и набрал номер матери. Поднял трубку Стефан, ее нынешний сожитель, инженер с Станции, в целом положительный мужчина:

- Это Виктор, привет.

- Привет. Анну позвать?

- Конечно. У тебя все хорошо?

- У меня да, а вот ты почаще звони. Это, конечно, не мое дело, но она сегодня сама не своя была, когда узнала...

Стефан был прав: ему и в голову не пришло предупредить мать, что с ним все в порядке, а она, хоть и сходила с ума от беспокойства, точно не стала бы названивать ему. «Пиздец, я придурок», - подумал он, а Стефан позвал мать к телефону.

- Здравствуй, сын.

- Привет, мам. У меня все неплохо. Прости, что раньше не позвонил: задергали по работе из-за всего этого.

- Не извиняйся. Ты похож на Карлоса. Тот тоже уделял работе слишком много внимания. И помни, к чему это привело твоего отца.

- Я помню. У тебя как дела?

- В обычном режиме. Заедешь на ужин?

- Нет, не сегодня и даже не завтра. Я пока буду сильно занят. Сильнее, чем обычно.

- Я понимаю.

Он хотел сказать что-то про то, как сильно ее любит, но потом вспомнил, что мать не особо умилялась таким проявлениям чувств. А если это не говорить, то и продолжать диалог не о чем.

- Ладно, мам, главное, что мы убедились, что все в порядке, так что я поехал дальше по работе.

- Хорошо, - она прекрасно поняла причину столь раннего завершения звонка, - будь аккуратнее.

- Буду, - этому совету он старался следовать. Его не особо прельщала перспектива повторения отцовского опыта: стать героем посмертно. Виктор намеревался прожить долгую и интересную жизнь. Совершать подвиг и расставаться с жизнью он точно не собирался.

- Пока, мам.

Виктор повесил трубку и хотел уже вернуться в машину, но потом набрал еще один номер.

- Вик? - молодой женский голос на той стороне смог определить его по дыханию.

- Да, Кристи. Это я . Извини, что долго не звонил.

- Приезжай завтра, если хочешь. Я сейчас на смену выйду, утром вернусь — посплю немного и могу ужин нормальный сделать.

- Не стану обещать, но за приглашение спасибо. У тебя все хорошо?

- Ничего нового. Ладно, мне пора бежать. Курт уже приехал.

С Кристиной он познакомился почти год назад — она работала в «скорой помощи» фельдшером и параллельно училась в медицинском институте, была младше него на пять лет. Среднего роста, симпатичная и вечно куда-то торопящаяся девчушка, с которой ему было весело общаться и с которой все хорошо получалось в постели. Он не мог сказать, что сильно ее любит, но иногда, а сейчас все чаще, испытывал какое-то беспокойство, если долго не видел или не слышал. У нее учеба и работа отнимали массу времени, у него только работа, так что встречаться им удавалось не очень часто и пока даже разговоров о том, чтобы жить вместе они не вели, хотя Виктор иной раз задумывался об этом. Кристи была чистоплотна, неплохо готовила и с ней он мог поговорить, а не только тупо трахаться.

К Курту, постоянному водителю-напарнику он ревновал, хотя для этого не было оснований. Тот был старше него и, если на то пошло, то объективно уступал Виктору во внешних данных. Да и особым интеллектом не блистал. Так что беспокоился он зря, но все же беспокоился:

- Хорошо. У меня тоже все нормально.

- О, прости, только хотела спросить. Ну, до завтра, если не получится, то звони.

- Пока.

Он положил трубку на аппарат, теперь уже окончательно. Список людей, кому ему хотелось позвонить, завершился. Все остальные относились к разряду хороших знакомых или приятелей. Друзей у него не было. Как-то не складывалось, но он не переживал по этому поводу.

-Эй, чувак, - окликнул его молодой паренек в джинсах, - ты уже поговорил?

- А. Да, извини, - Виктор вышел из будки, пропуская туда парня. Тот держал в левой руке коробку шоколадных конфет, явно собирался на свидание, а еще от него исходил свежий аромат дезодоранта.

Он подошел к машине и стал наблюдать за тем, как этот «Ромео» разговаривает по телефону: делал он это весьма зрелищно, активно жестикулируя, а на лице отображался весь спектр эмоций.

Виктор закурил. Желание куда-либо ехать и с кем-то встречаться пропало совершенно.

Его взгляд опять коснулся конфет, которые держал парень, и он понял, что сегодня кроме двух утренних бутербродов с ветчиной, ничего не ел. Как по команде желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Виктор увидел метрах в десяти киоск, где продавали бургеры и сэндвичи, прошел мимо урны и сделал заказ.

- А мне можно сэндвич за ваш счет, капитан? - он обернулся и увидел Смоки, своего информатора, к которому собственно и направлялся.

- На ловца и зверь бежит.

- Тогда точно сэндвич, - Смоки представлял собой типичного опиоидного наркомана. Худой, дерганый, с глазами, которые утонули в черепной коробке. Правда, с деньгами у него все складывалось неплохо, так что одежда хоть и казалась великоватой, но была чистой и не самой дешевой.

- Конечно же.

То, что он встретил Смоки именно здесь, за два квартала от его обычного местопребывания, имелись свои плюсы. Не нужно будет особо таиться от других обитателей того района.

Он сделал дозаказ и попросил девушку на выдаче:

- Отдайте оба вот этому человеку.

- Хорошо.

- Смоки, заберешь еду, я тебя в машине жду, - он показал на «ситроен». Все же лучше, чтобы их видели вместе, как можно меньше.

Он сел за руль, и расстегнул кобуру, чтобы при необходимости быстро достать пистолет. Смоки он знает достаточно давно, но в голову наркомана могут неожиданно прийти самые непредсказуемые идеи.

Прошло минут десять, и Смоки уселся в салон, передал ему сэндвич с курицейи овощами, положил на приборную доску несколько салфеток.

- Ты же ко мне не по поводу пятого ехал?

- Конечно же, нет, - Смоки никак не мог быть причастен к такому преступлению. Дилер вытер руки салфеткой и откусил сэндвич. Виктор решил, что разговор подождет и последовал его примеру. Курица была мягкой ,а вот овощи не самые свежие, но лучше хоть какая-то еда, чем совсем ничего.

Закончив с сэндвичем, он достал из внутреннего кармана куртки фото Шлезингера в гражданской одежде.

- Этого фрукта не видел?

- Видел, - совсем буднично ответил Смоки. У Виктора же перехватило дыхание. Так не бывает.

- Марк, младший брат Генри, кореша моего лучшего, земля ему пусть будет пухом.

- Кому? Марку?

- Да зачем? Генри. Сторчался он основательно, да и склеился полтора года назад от передоза. А я его предупреждал. Не слушал меня. Брательник-то его из ваших.

- Верно. Когда его последний раз видел?

- Часа полтора назад, - Смоки вытер запачкавшиеся губы салфеткой, смял ее и оставил в руке.

- Где? - У меня на квартире кантуется.

- И ты здесь, чтобы...

- Чтобы шмотки ему купить новые. Вот, - Смоки достал тонкую стопку купюр, - денег мне дал.

- И ты не собирался его кинуть?

- А вот сейчас обидно. Я хоть и «барыга», но не кидала. А Марк мне иногда по мелочи помогал. До того, как я с тобой познакомился. Это он ваших положил?

- То есть он пришел к тебе вот так запросто, сказал, что ему надо отсидеться, а ты даже не спросил, почему он решил скрываться?

- Вот , знаешь, честно, капитан, не мое это дело. Чуйка говорит мне, что чем меньше я знаю, тем лучше. Но отказать ему не могу.

- Его кто-нибудь еще видел?

- Он рано утром заявился, так что не очень вероятно, но вот на камеры, у нас их хоть и немного в районе исправных, попасть мог.

- В темноте они почти бесполезны, - махнул рукой Виктор, да Смоки и сам это знал. Старые цифровые камеры с низким качеством съемки более-менее выдавали сносную картинку только в дневное время.

- Ты сейчас один живешь?

- Да. Без подружки пока. Но это недолго.

- Не сомневаюсь. У него оружие с собой было?

- Нет. Штаны спортивные, майка, даже сумки никакой с собой. Деньги в штанах держал. Но он, пиздец как, напуган. На измене конкретной. Колотило его. Я ему дунуть дал, только так успокоился.

- Ты умеешь найти верное средство для успокоения, - похвалил его Виктор. - надеюсь только «травку» без химии?

- Трава дешевая, а нормальный кайф дорогой, я его продам лучше, чем раздавать стану.

- Если вы такие дружбаны, то что же ты мне его так спокойно в руки отдаешь?

- Думается мне, что ты, хоть и до хера хитрый коп, не простой, скажем так, но не гнилой.

- Вот уж неожиданное признание в любви, - засмеялся Виктор, и Смоки тоже улыбнулся, продемонстрировав белые и целые зубы. Виктора всегда удивлял этот момент. Сперва он думал, что у него искусственные зубы, но потом спросил и получил ответ, что свои. Как он умудрился их сохранить в таком состоянии, оставалось загадкой. Но еще большой загадкой для него стал подарок судьбы в виде Шлезингера сидящего в квартире Смоки.

- И что ты хочешь за эту информацию? Ничего. Забирай его себе и сделай так, чтобы я нигде в ваших отчетах не фигурировал. Говорю же, чуйка мне говорит: чувак, держись стороной от этого дела.

- Тогда поехали к гостю твоему.

- А одежда?

- Ну, я куплю, если она ему действительно нужна.

- Тогда вот деньги, - Смоки отдал ему стопку, но вытянул одну купюру, - это мне за беспокойство.

Иного от дилера Виктор и не ожидал.

Сион нечестивых. Глава 5

Глава 6.

Иллка сидела на кухне и аккуратно переписывала в тетрадь из учебника слова на английском. Английский стал официальным языком Республики почти тридцать лет назад, еще до ее рождения, но, если разговаривать она на нем худо-бедно могла, то с письмом и чтением все получалось не так гладко. А читать не на албанском приходилось часто: налоговые уведомления, приказы и постановления, которые публиковались в официальной газете «Республиканские вести» - вся эта информация была на английском. В деревне имелось несколько человек, которые за плату занимались переводами, но ей не хотелось отдавать никому деньги за то, что она могла сделать и сама. К тому же ей просто нравилось учить грамматику и глагольные времена.

Времени для изучения оставалось не очень много, но ее подстегивал и тот факт, что следующей осенью старший сын пойдет в школу, где две трети предметов будут на английском. В ее время такого еще не было, да и девочек в школу брали не очень охотно.

Они с Арджуной уложили детей спать, сестра пожелала ей спокойной ночи и тоже отправилась спать. Иллка же, хоть и поднялась рано и полдня таскала тяжести, почему-то спать не хотела совершенно. Башким ушел к своему имаму, так что она решила с пользой провести время.

Иногда она отрывалась от учебника, давая отдых голове на несколько минут и заодно смотрела на маленький механический будильник. Приближалась полночь, вставать завтра рано, но сон не шел. Она встала и налила стакан виноградного сока, темно-красная словно кровь жидкость мрачно поблескивала в электрическом свете.

Негромко хлопнула входная дверь, и по звуку шагов она поняла, что вернулся муж. Башким зашел на кухню, молча положил на стол несколько старых брошюр и подошел к столу возле окна, где обычно стояла готовая еда. Холодильник, который был старше их лет на десять, использовался для хранения детских продуктов.

Брошюры были на арабском, она нечаянно сдвинула верхнюю и на нее уставилось лицо Хашима Тачи с какой-то древней агитационной листовки. Надпись на ней выцвела, но она разобрала : «Косово — Европа». И еще что-то про Аллаха.

- Башким, - с какой-то обреченностью в голосе обратилась она к мужу, - зачем ты принес в наш дом вещь, из-за которой могут быть большие проблемы?

- О чем ты? - он сделал вид, что не понимает, - это просто выдержки из сур.

- Я говорю про Тачи. Ты же знаешь, как городские относятся к таким фото!

- Да! - с каким-то воодушевлением воскликнул муж. - Они боятся даже мертвых героев! Боятся, что те дадут нам пример, как надо бороться с поработителями! Тачи, Яшари, Чеку, Харадинай — они смогли отвоевать нашу свободу у сербов. Они спасли нас и наши традиции от уничтожения! Воины Косово, воины Ислама....

Он говорил все громче, и ей пришлось повысить голос:

- Тише! Детей и Арджун разбудишь.

Башким не остановился, но просьбе последовал:

- Они запрещают нам чтить своих героев, заставляют учить свой язык, - муж показал на учебник, - смеются над Пророком и Аллахом, в школах рассказывают нашим детям, что Бога не существует. Это унижение, унижение нас всех!

- У них танки, у них пушки, Башким, у них сила.

- У него, - он схватил листовку с Тачи, - сначала тоже не было танков, не было вертолетов, а была только вера и была тяга к свободе. И он, и подобные ему, вырвали эту свободу у проклятых сербов, у неверных крестоносцев.

- Сербы все же были людьми, - заметила Иллка.

- Горожане тоже люди, - возразил он, а она только обреченно вздохнула, - их можно убить.

- Можно, вот только за одного своего они заберут сотню нас.

- Имам говорит, что ведущие джихад воины сражаются лучше десятка врагов!

- Имам не станет брать в руки ружье.

- Его оружие — слова Пророка!

- Башким, сожги это фото, прошу тебя, муж мой.

- Нет, ты ничего не понимаешь, - он забрал со стола брошюры и направился к выходу. Иллку охватила злость: глупец ставит под угрозу не только свою жизнь, но и жизни детей. Она подумала о том, чтобы догнать его, вырвать эту листовку и порвать ее на кусочки, но это означало скандал, означало напугать детей, означало опозориться перед Арджун.

Злость сменилась ощущением беспомощности, она села и заплакала. Заплакала от безысходности, от того, что бесконечная работа и ежедневная борьба за выживание никак не ценилась человеком, который был отцом ее детей. Башким легко поставил свои дурацкие убеждения выше семьи, имам сумел затуманить ему мозг. Иллка хлюпнула носом, потом резко выдохнула, сама удивившись, как этот выдох не превратился в отчаянный крик.

Слеза упала на тетрадный лист и деформировала небольшой участок бумаги. На белом полотне вздымался серый влажный бугорок. «А что, если сообщить солдатам о том, что имам ведет пропаганду? Его арестуют, отправят на ферму, и он больше не сможет дурманить мозги Башкиму и другим мужчинам.». Но такой вариант подразумевал, что односельчанам скоро станет известно, кто донес на имама, и тогда им придется жить в постоянном ожидании мести. Иллка поднялась со стула и подошла к окну. Жаль, что вместо мозгов родители дали ей железное здоровье и крепкие ноги и руки. Она бы предпочла быть слабее, но умнее.

На стекле собралась внушительная масса мошек, которых притягивал свет из окна. Ей захотелось стать одной из них: видишь свет- летишь на него и ни о чем не надо беспокоиться.

Однако так просто оставлять факт того, что ее муженек тащит домой запрещенные фотографии, она не собиралась. Ее внезапно озарило, что он и раньше мог приносить что-то подобное, просто она не имела привычки рыться в его вещах и книгах.

«Может, поговорить с имамом? Попросить его, чтобы отстал от Башкима?». Такая простая и такая наивная мысль. Этот паук уже затащил в свою сеть ее мужа и теперь никогда не отпустит. Придется как-то решать проблему внутри семьи, если их совместное существование можно назвать семьей.

Она решила не откладывать проблему на завтра, так как была напугана этой фотографией. Иллка убрала тетрадь и учебник в ящик стола и пошла по коридору к комнате мужа. Дверь оказалась закрыта, и она аккуратно постучала, чтобы не разбудить спящих в соседней комнате мальчишек. Башким ответил:

- Заходи.

Он уже почти разделся, сидел на кровати в майке и трусах.

- Прошу тебя, муж мой, послушай жену свою, глупую женщину...

- Иллка, отстань. Я и так тебе много позволяю. Ты теперь же пытаешься отобрать у меня смысл жизни.

- Смысл твоей жизни спит в соседних комнатах, Башким.

- И что они получат, когда вырастут? Будут рабами у городских упырей? Растить коров, а , там, глядишь, и свиней?

- Нет, они выучатся и станут....

- Никем они не станут, - ответил он, и Иллка в мыслях согласилась с ним, но добавила:

- А так ты уменьшаешь их шансы на то, чтобы они вообще выросли. Ты когда-нибудь видел, как проходит сафари?

- Сафари отменили, теперь это вне закона.

- Как отменили, так и разрешат, если им фермы не понравятся. Но ты не ответил на вопрос.

- Нет. А ты?

- А я видела, - ответила Иллка, - мне тринадцать лет было, и я гостила у бабки в соседней деревне. Кто-то из мужчин той деревни по глупости своей убил городского чиновника, который приехал школу инспектировать.Не знаю, в чем причина была, да и не имеет значения. Убил инспектора и затаился. Городские полицию сперва прислали, или как они там называются. Те порыскали, порыскали, да никого найти не смогли, тогда предложили деревенским выдать убийцу или пригрозили, что сафари тут устроят. А деревня небольшая — человек четыреста вместе с детьми и стариками там было.

- Было?

- Было, - ответила она и присела рядом с ним. - Родственники все меж собой, может, кто и знал , кто убил, да решил родню городским не выдавать. Слух уже тогда прошел, что сафари, мол, отменять хотят. Ошиблись. Не отменили еще. Полицейские уехали в обед, а на следующее утро в деревню приехали несколько танков на колесах и грузовики с солдатами.

- Бронетранспортеры и БМП, - с видом специалиста поправил ее муж, но она только покачала головой:

- Солдаты оцепили деревню. А их старший проехал по центральной улице на танке и приказал всем девочкам до шестнадцати и мальчикам до двенадцати лет собраться у полицейского участка, он как раз у въезда был. Я идти боялась, но бабушка меня чуть ли не силой вытолкала, сказала, чтобы бежала туда. Документы мои мне в сумку засунула. Не все своих деток городским отдали, многие побоялись. Меня сначала солдат обратно отправить хотел, не мог поверить, что мне тринадцать. Я постарше выглядела, но документы посмотрел, на руку мне прибором посветил и приказал в участок заходить. Тридцать две девочки и двадцать мальчиков. Совсем маленьких городские с матерями пропустили, но таких мало было.

- Сканером отпечатки сверял, - Башким не переставал умничать, а Иллка почему-то с каким-то облегчением продолжала рассказ.

- Я на втором этаже у окна оказалась. Участок на пригорке стоял, так что вся деревня, как на ладони. Старший их на танке вернулся, окно открыто было, а английский я уже тогда на слух понимала. Сказал, что еще минут двадцать подождут ,а потом будут начинать. Мамочка одна с грудничком рядом со мной сидела, тоже это услышала и рыдать давай. Я тогда сразу не поняла, чего она в слезы-то. Я думала, что они с обыском по домам пойдут, но все было иначе.

Из грузовиков высадилось сорок солдат. Те, которые в оцеплении были, на тех форма серая была, а эти в черном всем. На головах каски железные, очки темные, винтовки чудные такие, на ружья обычные не похожи. Вот и прошли десять минут. Тогда старший скомандовал, что, мол, сафари объявляется открытым и приступайте. Слово такое я слышала раньше от взрослых, понимала, что означает оно что-то плохое, но вот что именно представления не имела.

- Ты так долго еще никогда со мной не говорила, - муж был удивлен.

- Пошли эти солдаты в черном в деревню. Не толпой, а на группы разделились по четыре человека, но так, что видели соседние.

- И что? Никто даже не попробовал....

- Попробовали. Они и двадцати метров до первого дома дойти не успели, как по ним деревенские стрелять начали. Двое даже упали, но тут же встали.

- Бронежилеты у городских, конечно, хорошие.

- Наверное, но стреляли как-то вяло по ним и по одному выстрелу. В первый дом две группы зашли. Медленно так, осторожно, а потом они оттуда, как ракеты выскочили в давай по соседним домам из ружей своих скорострельных стрелять. Только вот били они без промахов, в отличие от деревенских. Остальные тоже в дома заходили и быстрее становились. Зашел обычный человек, а вышел — вихрь. А одна группа даже в дом заходить не стала, во дворе дома одного две старухи сидели, так они им шеи ножами порезали и кровь оттуда пить стали.

- Ну, все как имам и рассказывал.

- Дальше их несколько мужчин деревенских , с десяток где-то, задержать попытались. С ножами и топорами, так они им головы поотрывали. Просто один солдат держал, а второй голову тянул. Только быстро это все было. Гораздо быстрее, чем я рассказываю. До деревенских дошло, что бежать надо, но куда уже убежишь, когда деревня оцеплена. А по солдатам и из «Калашникова» стреляли, ты же из такого вроде стрелять умеешь?

- Да. И что?

- Стрелять-то в них стреляли, да после кровушки верткие они стали, так что ни в кого не попали. А солдаты, которые крови напились, всех поубивали. Не разбирали, кто женщина, кто мужчина, ни по возрасту сортировать не стали. Кого из винтовок стреляли, а кого и просто руками. Я видела, как солдат ударил женщину одну, толстая такая, крупная , в грудь, так его кулак у нее из спины вылез. Запомнилось, потому что долго он его обратно вытаскивал. А она мертвая почти с минуту простояла, пока он возился. Мамочка та с грудничком, что рядом со мной сидела, белой стала. Выла страшно, так что старший городских распорядился ей какое-то лекарство дать и от окна ее убрали.

- И никому убежать не удалось?

- Почему же. Десятка два в лесок прорвались, так это даже городских раззадорило. Старший их улыбался. Сказал, что корм резвый попался.

- Корм! - воскликнул Башким. - Они нас так и называют. Мы для них корм, который еще и кормить не только кровью своей может, но и руками еду выращивать.

- Они потом все смеяться начали, у некоторых вся одежда и лица в крови были. Я глаз отвести не могла. Они не люди, не сербы. Как с такими бороться? Двадцать минут — и нет деревни. Они даже оружие не стали искать и отбирать.

- Их можно убить. Это не вампиры из сказок и кино, - неожиданно серьезно заявил Башким, - они не вечные, обычный человек может с ними справиться. Не надо крестов или осиновых колов.

- Их уже не меньше, чем нас. Они заводят большие семьи. И их боится весь мир за Барьером.

- А что с твоей бабушкой?

- С бабушкой? Когда солдаты уехали мы вернулись в свои дома. Моей бабушке повезло. Ее застрелили. Из нее не пили кровь. Просто один выстрел. Многих такая удача обошла стороной.

- Зачем ты сейчас вспомнила об этом?

- Я хочу сказать тебе, что подумай о детях. Я тебе не нужна, это я знаю, но детей ты наших любишь. О них подумай. Тебя и меня за эти бумажки на ферму заберут, а они сиротами станут. Такого ты хочешь?

- Никто ничего не узнает до момента...- он осекся, так как понял, что сболтнул лишнего.

- До момента восстания, - продолжила за него Иллка. Она хоть и не очень умная, но и не полная дура. - Тогда ты можешь не беспокоиться за детей. Приедет много солдат на танках, и всех убьют. Никаких ферм. Просто перебьют всех. Ладно, спи спокойно, муж, раз все решил за нас.

Она встала с кровати и пошла к выходу из комнаты, но он догнал ее и осторожно повернул к себе:

- Ты же не станешь никому рассказывать? Даже Арджун?

- Нет, не стану, - но она ждала от него не этих слов. Все ее усилия бесполезны. В голове Башкима власть имеет не здравый смысл, а смесь из лозунгов и религиозных изречений.

- Вот и хорошо, а фотографии и книжки я спрячу. Хорошо спрячу.

«Фотографии, книжки», - она была права. Он таскал в их дом запрещенные вещи уже не первый раз. Иллка с горечью подумала, что полностью погрузившись в работу, пропустила эти моменты. Но не обыскивать же его каждый раз, когда он куда-то выходит один. Ей стало интересно, а не лежит ли где-нибудь в его комнате винтовка или граната. Но какой смысл спрашивать. Ничего, она выберет момент, когда он уйдет из дома один и перевернет его комнату верх дном. Иного выхода не оставалось.

- Я спать.

- Иди, - отпустил он ее.

Иллка заглянула к мальчишкам: дети спали каждый на своей кровати, на низком столике стояли две красные машинки, рядом с которыми лежали батарейки. Она научила их бережно относиться к элементам питания и вытаскивать их после того, как игра закончится. Она поправила простыни, ей захотелось поцеловать их, но не стала, боясь разбудить.

Дочка заснула с Арджун, она очень любила свою тетю, Иллке иногда казалось, что даже больше чем ее. Она просила судьбу и всех богов, чтобы дочка не унаследовала ее внешность. Пусть она станет похожей на свою бабушку, мать Иллки. Та даже в свои пятьдесят с лишним оставалась вполне привлекательной женщиной с острым умом и бойким языком.

Иллка села в кресло напротив кровати, где лежали сестра и ее дочь. Спать не хотелось, хотя она понимала, что уже скоро пожалеет об этом. Организму нужен отдых. В голове пульсировала одна мысль: «Нужно что-то делать, чтобы спасти детей». Но как поступить в этой ситуации, она не знала. И посоветоваться не с кем. С матерью отношения у нее давно перешли в разряд дежурной вежливости, да и никогда они не были близки. Отец, часто жалевший и защищавший Иллку, умер несколько лет назад. Бабушку по его линии застрелили солдаты, Арджун не надо знать о делах Башкима, его родители вообще никак не участвовали в их жизни: даже внуками не интересовались. Подруг у нее не было, несколько хороших знакомых, но им она точно не станет рассказывать такие вещи.

И вдруг ее посетила дикая мысль: а что если имам исчезнет? Тогда ведь некому станет дурить головы Башкиму и другим мужчинам. Ей показалась очень интересной эта мысль. Немного пугающей, но очень заманчивой. Она закрыла глаза, начала обдумывать, как можно сделать так, чтобы этот человек исчез из их жизни, и быстро уснула.

Сион нечестивых. Глава 4

Они вернулись в управление, Конрад пошел в свой кабинет делать кофе, а Виктор спросил у Хартманна:

- Бронежилеты и винтовки у нас с собой?

- Обижаете, капитан, - сержант открыл багажник и продемонстрировал его содержмое. Маленький арсенал на случай, если начнется серьезная заваруха.

- Отлично, бери чистый «ситроен» и перекладывай туда это добро.

- Да, капитан.

В этот момент во внутренний дворик закатился черный «Мерседес», машина Герта. Полковник вылез из салона и сразу увидел Виктора:

- Сигареты есть?

- Да, - Виктор сильно удивился вопросу, но полез за пачкой. А когда рассмотрел Герта получше, то удивился еще сильнее: обычно невозмутимый полковник был бледен, пальцы дрожали, когда он брал протянутую сигарету и зажигалку.

- Черт, десять лет не курил, - сказал он и чиркнул кремнем. - Благодарю.

- Не за что, сэр, - Виктор решил, что лучше будет идти к снабженцам, но Герт остановил его:

- Не удивляйся. Я только что с заседания в Совете. Давненько меня так не унижали, чертовы бюрократы.

- Из-за расстрела?

- Естественно. Требуют, как и предполагалось уже к вечеру предоставить подозреваемых. А ты почему здесь?

- Нужно заменить сотовый. Мой все, аккумулятор приказал долго жить. Стоун готовит людей.

- Есть уже кто-то?

- Пока нет, сэр. Первые допросы ничего не дали, - по пути в управление он по телефону Конрада связался с Габи, которая сообщила, что опросила двух человек из списка, но с нулевым результатом.

- Кого со спецназом брать собираешься? - полковника качнуло. Никотин ударил в мозг, который отвык получать его таким способом.

- Бейкера.

- Арестуй этого ублюдка, даже если он вообще никак не связан с нашим делом. Пойдет на «затравку», а потом разберемся.

- Ордер на арест подпишите? - Виктор решил прикрыться бумагами как можно плотнее, потому что дело пахло все более гнусно.

- Конечно. Хочешь совет?

- Всегда готов выслушать старшего.

- Когда тебе предложат занять мое место, а это с тобой случится уже через несколько лет, то не соглашайся. Я сегодня тысячу раз пожалел, что не остался начальником отдела. Тысячу раз.

- Вряд ли мне …

- Тебе, тебе, Виктор. Мне лучше знать. Но дело не в этом. Дело в том, что там, - полковник показал рукой с сигаретой на небо, подразумевая Совет, - всем насрать, как выполняется работа. Их интересует только результат.

- Это Бюро нам гадит.

- Мимо. Директора Коллинза сношали даже больше меня. Это очень редкий случай. Обычно мы дерьмо, а Бюро белое и пушистое, но сегодня нас распяли.

У полковника из дрожащих пальцев выпала недокуренная сигарета, и Виктор протянул ему еще одну.

- Закончишь с Бейкером, я тебе сразу еще задание дам.

- Какое?

- У нас еще одно происшествие. Пропал «транспортник», старший лейтенант Хаккинен.

- В смысле пропал?

- В обед пришла его жена и заявила , что он вечером уехал на работу, хотя был на выходном, и больше не появлялся.

- И поехал он, на КПП 5.

- Да, она как-то узнала о случившемся и прибежала сюда, чтобы узнать, а не в числе ли погибших ее муж.

- А что же из командир? Майор Тан? Ведь весь личный состав утром подняли. Он что не заметил отсутствие подчиненного?

- Этот ушлепок побоялся мне об этом доложить, так как не хотел усугублять уровень стресса и надеялся, что Шлезингер все-таки появится.

- Он совсем умом тронулся? - Виктор искренне недоумевал.

- Похоже на то. Вечером заменю его на кого-нибудь более устойчивого к «стрессу». А он пойдет завтра перекресток в центре регулировать. У нас имеется потенциальный свидетель или возможный убийца. Как я и думал.

- Тогда мне сворачивать мероприятия со своими подопечными?

- Нет. Продолжай, для поиска Шлезингера я выделю «убойщиков» и «барахольщиков».

«Барахолка» - отдел по борьбе с имущественными преступлениями: кражами, грабежами и разбоем. Там работали достаточно опытные сотрудники, так что Виктор с некоторым облегчением подумал, что хоть в этом он получит настоящую помощь.

- Я все больше склоняюсь к мысли, что за этим расстрелом стоит кто-то из нас, копов, - опять начал Герт. - И этот Шлезингер как-то с ними связан. Люди из Бюро перевернули у него все дома, ничего подозрительного. Проверили банковские счета — все в пределах нормы. Никаких тайников, да и жена утверждает, что ничего необычного в их жизни не происходило. Но именно такие вот домашние тихони могут оказаться талантливыми организаторами.

- Вы его вообще помните, этого Шлезингера?

- Кстати, да. Спокойный такой парень, рассудительный, грамотный. По службе нареканий не имел. Физическая подготовка на среднем уровне. Ответственный, что редко для молодежи.

- Это камень в мою сторону?

- Это констатация факта, Виктор. Ты на общем фоне — образец человека долга.

- Спасибо.

- Ладно, хватит трепаться. Занимайся Бейкером, потом ко мне с докладом. И, прошу, включи мозг и подумай, что же произошло там на самом деле.

- Хорошо, вам еще сигарет дать?

- Не надо. Надеюсь, что не втянусь заново, - полковник направился к себе, а Виктор к снабженцам, где без проблем получил новый телефон, в котором по заверениям снабженца, аккумулятор стоял относительно свежий, переставил SIM- карту и вернулся к «ситроену», возле которого его дожидался Конрад с двумя кружками кофе.

- Держи.

- Спасибо, но ты же знаешь, что я кофе не особо.

- Не хочешь? Хартманну отдам.

- Давай.

Виктор сделал глоток и скривился. Никогда не понимал людей, кому нравится эта горечь, вот чай совсем другое дело, особенно, если удастся достать хороший сорт.

К ним подошел Стоун — два метра мышц и лицо с мощными надбровными дугами, до блеска выбритая голова. Но по мнению Виктора это был один из самых эрудированных людей не только в управлении, но и среди всех, с кем ему доводилось общаться.

- Я выделил вам двенадцать бойцов, лучших. Этот Бейкер сам по себе угроза. Из первых граждан, прошел боевые действия в Сирии, а потом активно участвовал в Революции Независимости. Я даже лично с ним несколько раз пересекался в те времена.

- Он уже тогда был долбанным отморозком?

- Мы все тогда были долбанными отморозками, - усмехнулся Стоун, - иначе вас бы, ребятишки не было. Только кое-кто не сумел вовремя остановиться. Вот и все дела.

Бойцы спецназа начали выходить из управления. Они весело переговаривались между собой. Высокие, боевые костюмы сидели на них как влитые, даже лица у них были похожи на лицо своего командира, только за ними скрывалась пустота, в отличие от Стоуна. Но им и не нужно было думать, им требовалось действовать.

Ему как-то довелось вместе с этими парнями сдавать зачет по стрельбе, это произошло в самом начале его карьеры. Виктор считал, что достаточно хорошо пострелял, но они начали насмехаться над ним, демонстрировали полное презрение к такому , как он, полицейскому. Стреляли они, конечно же, метко, но их ведь только этому и учили. Унижение на тех стрельбах впечаталось в его память, так что он спецназ теперь не выносил, стараясь как можно реже прибегать к их использованию.

Подкатился зеленый «Форд-транзит» с темной тонировкой стекол салона. Из управления показались два спецназовца в гражданской одежде: водитель и координатор. Вид у них был самый обыденный, даже прически имелись в отличие от короткостриженных коллег в боевых костюмах.

Один из спецназовцев нес небольшой чемоданчик из блестящего металла. Переносной холодильник. Виктор залпом допил кофе и вытащил сигарету. Содержимое чемоданчика было известно, но не вызывало у него никаких положительных эмоций. Он, как и все полицейские, в период подготовки пользовался таким чемоданчиком. Лично ему больше не хотелось. Одна мысль о содержимом вызывала отвращение. А для спецназа это был просто привычный инструмент, что-то вроде дополнительной брони или новой модели винтовки.

Стоун проследил его взгляд и, видимо, распознав эмоции Виктора, заявил:

- Это наш дар и глупо отказываться от него ради благого дела.

- Я знаю, - ответил Виктор, - я знаю, но сам не хочу. Стараюсь справляться и без этого.

- Отрицающий? - в голосе Стоуна послышалось презрение.

- Нет, - твердо возразил Виктор, - но и не любитель.

- Уже лучше, - командир спецназа смягчил тон.

Пришло время выезжать, и все начали грузиться по машинам.

«Колонна» располагалась в тихом уютном переулке на центральной улице, рядом находились здания казначейства и офисы коммунальных служб. Микроавтобус со спецназом припарковался возле казначейства, так как рядом с этим учреждением такой автомобиль не вызывал подозрений, Хартманн завел «ситроен» на стоянку возле офиса дорожного управления. К ним тут же подскочил охранник с намерением прогнать чужой автомобиль, но жетон сержанта снял вопросы. Конрад предупредил парня:

- Не вздумай никому брякнуть, что здесь копы.

- Понял , господин...

- Исчезни.

Виктора начала раздражать грубость напарника, но он решил поговорить с ним об этом позже. Минут десять они наблюдали за массивной деревянной дверью паба. Никто в него не входил и не выходил, что сперва показалось странным, но потом Виктор вспомнил, что время послеобеденное, день рабочий, так что посетители, а основную массу составляли все же не бандиты, а обычные горожане, начнут прибывать после окончания рабочего дня. Тянуть не имело никакого смысла. Он вышел из машины и, глубоко вздохнув, зашагал в сторону паба.

Охраны в «Колонне» никогда не было, функции вышибал выполняли два бармена, так что за стойкой всегда находились два крепких парня.

Внутри оказалось не так уж и пусто: почти треть зала была заполнена любителями пива. С двух плоских экранов на средней громкости транслировался какой-то футбольный матч: спортивные каналы, принимаемые через спутниковые сателлиты, были одними из немногих трансляций, которые не блокировались странами за Барьером. Все образовательные и научно-популярные безжалостно блокировались. Делалось это с целью не допустить и малейшего информирования граждан республики о новостях технического прогресса. Доступ в глобальную сеть также ограничили практически сразу после Восстания. Оптоволоконные и иные кабели были просто перерезаны, мобильная связь на приграничной территории отключена, кодировки спутникового интернета и связи изменены так, что подобрать их до сих пор не получалось На территории же Республики на момент обретения независимости имелось всего шесть относительно мощных серверов, на основе которых и функционировала местная компьютерная сеть, которая как и сотовая связь со временем стала доступна только правительственным структурам. Компьютеры исчезли из повседневного быта граждан. Виктор знал, что за Барьером дела обстоят иначе, но не придавал этому значения.

Он подошел к стойке бара, надеясь, что никто не узнает его. Заказал бокал пива, осмотрелся.

Бейкер сидел напротив входной двери, так что прекрасно мог видеть всех входящих, но ему просто невероятно повезло, что в момент, когда Виктор заходил, наркоторговец повернулся к сидевшему слева мужчине в деловом костюме и галстуке. Больше никого за тем столиком не было, соседние тоже пустовали. За время работы он неплохо научился оценивать людей, но сейчас никто из остальных посетителей не походил на охрану торговца. Напротив одного из экранов собралась почти половина гостей паба. Они шумно комментировали ход матча.

Бармен подвинул ему бокал, налитый до краев, а тонкая шапка густой пены вызвала приступ зависти. У него никогда так не получалось наполнить бокал пивом, хотя, честно признаться, большой практики в этом деле у него не имелось. Виктор был равнодушен к алкоголю. При необходимости мог выпить, но очень редко испытывал желание по собственной воле побаловать себя пивом или чем-то покрепче. Ощущение опьянения ему даже нравилось, но часто его испытывать не хотелось.

Он сделал несколько глотков. Превосходный вкус за превосходную цену.

- Извини, друг, курилка не закрыта? - спросил он у бармена.

- Нет. Знаешь, где? - так как бывал он здесь нечасто и не относился к числу постоянных клиентов, то вопрос был логичным.

- На балконе над входом?

- Да, все верно,- бармена отвлек напарник.

Виктор вернулся ко входу в паб, с правой стороны от двери наверх вела крутая металлическая винтовая лестница, покрашенная в черный цвет, по которой он поднялся, толкнул легкую пластиковую дверцу и оказался на просторном балконе с четырьмя стульями и небольшим столиком, на котором стояли тяжелые стеклянные пепельницы. Желающих покурить кроме него не нашлось, он подошел к перилам, достал сигарету и махнул рукой наблюдавшему за ним Конраду..

Микроавтобус с спецназовцами медленно развернулся на парковке и подъехал ко входу паба. Раздвижная дверь открылась, и на тротуар один за другим начали выбегать бойцы Стоуна. Виктор решил, что покурит позже. Расстегнул молнию куртки, вытащил наружу жетон, достал из наплечной кобуры пистолет. Пульс у него участился. Не первый раз ему приходилось участвовать в задержании преступника, и каждый раз перед началом его охватывало волнение. Сейчас он невольно позавидовал спецназовцам, которые перед каждой операцией накачивали себя согласно инструкции, но зависть тут же исчезла, когда он вспомнил свои ощущения.

Виктор увидел, как один из бойцов открывает дверь, запуская остальных внутрь, и тоже вернулся с балкона.

Стоя на ступенях лестницы, он получил прекрасный обзор.

Бойцы Стоуна двигались стремительно, мгновенно оценивая обстановку. Чем-то их действия напомнили ему видео про акул — те тоже в погоне за добычей пронзали толщу воды уверенно, но с некоторой грацией.

Спецназовцы разделились на три тройки, а оставшийся у входа командир прокричал, перекрыв даже звук телевизоров:

- Всем лечь на пол, руки над собой.

Это вызвало недоуменные и недовольные возгласы среди посетителей, но несколько человек моментально подчинились — видимо, уже имели опыт подобных ситуаций. Виктор неотрывно следил за Бейкером. Тот отреагировал совершенно спокойно. Выполнять команду не стал, но положил руки перед собой, отодвинув подальше бокалы с пивом. Его товарищ или знакомый в сером костюме поступил аналогичным образом. Виктор перевел дыхание: он ожидал яростного сопротивления, с десяток вооруженных охранников, но все прошло гладко.

Первая тройка спецназовцев уже стояла рядом со столиком Бейкера, их коллеги тем временем укладывали остальных посетителей на пол. В паб вошел Конрад, и Виктор начал спускаться вниз. В этот момент один из спецназовцев грубо толкнул какого — то мужика в джинсовой куртке, и тот среагировал абсолютно неадекватно: попытался ударить бойца тяжелой пивной кружкой. Виктор не успел толком рассмотреть как эта кружка впечаталась в лоб хозяина, а сам он повалился на пол, увлекая за собой деревянный стул.

Открылась дверь коридора, где располагался туалет, и еще один герой решил, что спецназовцы прибыли именно за ним, в руках у него был пистолет. Виктор простонал, когда раздался тихий хлопок выстрела. Стрелял стоявший ближе к туалету боец. Пуля копа раздробила кисть бандита, и дверь туалета забрызгало кровью, пистолет с громким звуком ударился об керамическую плитку.

Спецназовцы за эти считанные секунды успели заставить всех остальных лечь на пол и полностью взяли ситуацию под контроль. Бейкера словно игрушечного солдатика выдернули из-за стола, хотя весил он не меньше восьмидесяти килограмм, и поставили на колени. Человека в сером костюме двумя тычками уложили на пол перед барной стойкой.

Виктор решил, что больше геройствующих не найдется, подошел к стойке, допил свое пиво одним длинным глотком и положил купюру в десять евро рядом с опустошенным бокалом. Затем убрал пистолет в кобуру, в глубине души радуясь тому, что не пришлось его использовать, да и само задержание прошло почти без осложнений. Он заглянул за стойку и обратился к бармену:

- Можешь встать и вызвать «скорую» парню возле туалета. Только предупреди их, что мы здесь.

К нему подошел Конрад, и они вместе направились к Бейкеру. Пухлый, с красным лицом, то ли от гнева, то ли от количества выпитого пива, под маленькими злыми глазками, темные круги. Нос ломали неоднократно, губы пухлые и влажные. Брился дня три назад, рыжеватая щетина придавала ему вкупе с крохотными глазами сходство с поросенком, только не добродушным, а этаким Свином — Кровавым-Убийцей. Виктор поймал себя на мысли, что думает о какой-то чуши.

А вот голос у торговца был на удивление приятным: не писклявым или хриплым, а нормальным мужским голосом, что сразу меняло представление о его владельце:

- Капитан Солано, к чему все эти сложности?

- Я не вижу никаких сложностей, гражданин Бейкер.

- Я имел в виду этих бравых ребят, которым пришлось хлебнуть перед атакой, а все зря. Даже пострелять толком не удалось. Вы , капитан, могли мне просто позвонить, и я бы сам пришел к вам.

- Репутация, гражданин Бейкер, репутация стоит многого. Вот у вас она такая, что приходится брать на встречу с вами взвод профессиональных военных.

- Бросьте, вы же знаете, что я человек разумный.

- Собственно, я хотел сказать вам, гражданин, что вы арестованы по подозрению в убийстве одного и более лиц в составе преступной группировки...

- Арестован или задержан? - внезапно вмешался лежащий на полу человек в сером костюме, а Виктор сразу подумал, что сейчас начнутся не самые приятные моменты.

- А вы кто?

- Я - адвокат господина Бейкера. Меня зовут....

- Выкиньте этого недоделанного на улицу, -приказал он спецназовцам, и те подчинились. Адвокат, подхваченный за руки, предпочел замолчать.

- Хорошо, - Бейкер провел кончиком языка по верхней губе, - я примерно так и представлял наш сегодняшний вечер, капитан.

- Вы не станете отрицать свое участие в убийстве представителей власти?

- Разумеется стану, но только под протокол, а пока я буду вести с вами, капитан, светскую непринужденную беседу, хотя с последним не все так однозначно, - именно в этот момент на вытянутых руках Бейкера защелкнулись наручники.

В паб осторожно заглянули две девушки в медицинских халатах. Командир спецназа , остававшийся у входа, проводил их к придурку с раздробленной рукой. Конрад распорядился оказать ему помощь на месте, а потом доставить в управление. Виктор не думал, что парочка посетителей, вхдумавших оказать сопротивление, работала на Бейкера. Мелкие бандиты, запаниковавшие при виде бойцов спецназа.

Наркоторговца вывели на улицу и разместили в микроавтобусе. Трое бойцов пересели в «ситроен» Хартманна, освободив места для Виктора, Конрада и Бейкера. Два спецназовца остались в пабе дожидаться прибытия патрульной машины, чтобы транспортировать задержанных.

Виктор сел так, чтобы оказаться напротив Бейкера. Тот задумчиво улыбался, чем сильно раздражал детектива.

- Нет, я, конечно, никогда не был высокого мнения о качестве сотрудников нашей полиции, но такого точно не ожидал. Что вам про меня такого наговорили, что вы притащили на разговор банду убийц?

- Фрэнк, а давайте перейдем на «ты», - предложил Виктор. - Меня можешь называть по имени.

- Наши отношения становятся все более доверительными? Правда, Виктор?

Он смотрел на этого пухлого губошлепа и думал, как могло так получиться, что мужик с такой внешностью сумел нагнать страха на весь криминальный мир Урошеваца и даже полиция относилась к нему с большой осторожностью. Только помутнение рассудка могло объяснить такое отношение к Бейкеру, потому что на расчетливого убийцу он никак внешне не походил.

- Местами, - улыбнулася Виктор, - не во всем.

- Ну, тогда я начну издалека. И говорить буду не про то, что было, а про то, что будет.

- Пророк?

- Прорицатель. Через трое суток ты лично извинишься передо мной за проведенное с нарушением закона задержание, будешь виновато прятать глаза, тебе будет трудно говорить эти слова: «Прошу простить нас, гражданин Бейкер». Но это будет через трое суток, а в следующие два дня ты постараешься высушить мой мозг бестолковыми вопросами. К сведению: расстрел КПП — не моя работа.

- Чья же? - с иронией поинтересовался Виктор, на что получил следующий ответ:

- А мне откуда знать? Я думаю, что это работа тех, кто подкинул в багажник патрульной машины четыре килограмма забарьерного амфетамина. Ведь только из-за наркоты расследование поручили вам?

Бейкер продемонстрировал поразительную осведомленность о расследовании дела, что похволяло Виктору предположить наличие у него осведомителей среди полицейских. Но про наркотики знали не очень многие, хотя не так уж и мало людей. Те, кто обнаружил, те, кто документировал как улики, те, кто проводил экспертизу. Информация могла уйти из управления на любом из этапов.

- Да, - он решил не играть с Бейкером в игры, чем удивил пухляша.

- Я вижу, что у вас есть потенциал, Виктор. Тогда мне даже интересно будет продолжить. Смотрите, если следовать вашему предположению, заметьте, что оно в корне неверное, о том, что я глава организации, поставляющей «нектар» в город, то какой мне смысл злить власти таким безумным актом насилия?

- Предположим, что курьеров остановили на этом КПП, - сказал Виктор, понимая, что говорит полную чушь.

- Виктор, вы же не новый человек в «аптеке», и прекрасно понимаете, что «нектар» товар особенный и никак не может транспортироваться большими партиями. Да, он дорогой, я , кстати, об этом знаю только из прессы, но даже несколько доз «нектара», а это максимум двенадцать доз у одного курьера, не могут послужить причиной для расправы.

Виктор ожидал чего-то подобного, так как выглядело такое объяснение вполне логичным, только Бейкер славился тем, что периодически отпускал логику и здравый смысл погулять в сторонке, когда принимал решения. Сейчас он производил впечатление адекватного и договороспособного человека, который не стал оказывать сопротивление и пытается что-то пояснить.

- А если расстрелянные сами решили заняться таким бизнесом. Стали конкурентами? Или курьеры везли не готовые дозы, а источник?

- Если бы копы занялись «нектаром», то человек на чей бизнес они замахнулись банально бы сдал их Бюро. А источник провезти легче, чем готовый «нектар». Так что никак не получается. Хотя и получаться тут нечему. Мы ведь все равно рассуждаем о какой-то мифической фигуре.

- Именно мифической, - Виктор отлично помнил, что Бейкер ушел из армии со скандалом: избил командира до полусмерти, но сделал это так, что доказать тот ничего не смог, поэтому для Фрэнка создали просто невыносимые условия службы, и он сам попросился в отставку, которую охотно подписали. Никому не хотелось нести ответственность за поступки неуправляемого психа. По слухам, когда Бейкер начал заниматься «нектаром», то собственноручно забил до смерти семь человек из конкурирующих банд.

- А я ведь знал твоего отца, Виктор. Сержант Карлос Солано, герой Ресрублики, парень, который в одиночку почти целый день держал оборону против группы испанских диверсантов. Он бы точно не одобрил твой выбор профессии. Копаться в чужом грязном белье — не лучшая работа для мужчины. Но ведь еще приходится подчиняться всяким мудакам.

- В армии ведь также.

- Почти, особенно начальство тупое, похоже на ваше, но самое лучшее никак не быть связанным с государством.

- Вот не пойму, если такой анархист сидит передо мной, то почему для него так важны деньги?

- Деньги всегда важны, - выдал не очень убедительный аргумент Бейкер. - Но вернемся к нашему мифическому парню. Выходит, незачем ему совершать такую глупость.

- Но у парня могут быть серьезные проблемы с головой, - Виктора начала забавлять такая иносказательная форма беседы, - потерян самоконтроль, и вот, на пике эмоций, он отдает такой приказ.

- И в дело вступают такие вещи, как улики, - Бейкер тоже забавлялся, - парень не покидал один уютный бар несколько дней, никому не звонил, есть масса свидетелей, что он даже толком ни с кем не общался.

Виктор понимал, что Бейкер прав, и хотя ему хотелось, чтобы именно этот человек со свиными глазками, оказался виновным, он осознавал, что вероятность этого ничтожна. Но арестовать его придется.

- Есть выживший свидетель, - солгал он, - который в подробностях видел нападавших.

Никакой реакции со стороны наркоторговца не последовало, и такая невозмутимость окончательно уверила Виктора в непричастности Бейкера.

- Тогда я только могу поздравить вас, господа, с новыми званиями в скором времени.

Раздался громкий визг звонка мобильного телефона, и Виктор не сразу понял, что это мелодия на его новом сотовом. Герт.

- Слушаю, сэр.

- Везете?

- Да, сэр.

- Через запасной вход заводите, у нас тут уже три адвоката на пороге, а четвертый пишет заявление на тебя за необоснованное применение силы и превышение полномочий.

- Но как он успел добраться до управления раньше нас?

- Не знаю, но будь спокоен по этому поводу. Отобьемся от них. Ордер на арест готов, так что посидит некоторое время, а там, может, и задержится.

- Понял, полковник.

Во взгляде Бейкера проскользнула грусть:

- Ты не похож на Карлоса. В тебе нет огня. Нет страсти. Система поработила тебя. Не думаю, что, окажись ты на его месте, поступил также.

Виктор очень сильно не любил разговоры про отца, которого не помнил совершенно, и чьим образом его просто утомили в школе и академии, используя в качестве примера. Мать же вспоминала про него редко, с теплотой, конечно, но старалась не ворошить прошлое. Она осуждала мужа за то, что тот между семьей и выполнением долга, выбрал второе. Виктор иногда тоже размышлял, как бы поступил в подобной ситуации, и не приходил к однозначному выводу.

Он подумал о том, что пока за целый день они не получили ни капли ценной информации, ничего, что могло бы указать на убийц. Правда, версия с внутриполицейскими разборками все больше становилась похожей на правду. Виктор попытался представить, что могло подтолкнуть его коллег на такое. О том, что есть нечистые на руку копы, знали все. Но вряд ли в управлении зашкаливала коррупция. Совет платил своим полицейским неплохие деньги, многие служили не только ради денег и карьеры, но и по внутренним убеждениям, что с преступностью нужно бороться, а граждан защищать от бандитов. Он сам никогда не прикасался к чужим деньгам или наркотикам, хотя возможностей сделать это без свидетелей было хоть отбавляй. Внутренняя установка, что это неправильное поведение и осторожность, не давали ему так поступить.

Время шло, а ответов на вопрос, кто убил транспортников так и не появлялось.

Ну и черт с ним. Сейчас они доставят Бейкера в управление, а потом он переключится на поиски Шлезингера. Виктору направление пропавшего транспортника показалось более перспективным, чем бессмысленные опросы торговцев.

Сион нечестивых. Глава 3

Глава 4.

Виктор уже начал жалеть, что они поехали с Хартманном. Сержант болтал без умолку. Конрад откровенно потешался, а он начинал злиться. Поток бесполезной информации сегодня был просто могучим, а, может, и раньше сержант выдавал столько же, но тогда Виктор просто не пытался сосредоточиться.

- Останови-ка возле вот того магазина, - попросил он, - сигареты закончились.

«Шкода» припарковалась возле пятиэтажного здания, на цокольном этаже которого расположился продуктовый магазинчик. Сигарет у него имелось с запасом, но Виктору потребовался повод, чтобы отдохнуть от говорильни. Конрад раскусил его нехитрый план:

- А я воды пойду купить. Сержант, тебе ничего не надо?

- Нет.

Они вышли из машины, и Конрад начал смеяться, едва удостоверился, что водитель их не услышит:

- Думал, может, пачку печенья ему купить, рот занят будет.

- Не поможет. Я уже пробовал.

- Как ты вообще с ним ездишь?

- Хартманн — мой ценный источник информации, да и машину он водит, словно пилот-профессионал. У всех есть маленькие недостатки.

- Я , так понимаю, сигарет тебе не нужно?

- Как и тебе пить не хочется, - парировал Виктор, - пошли уже.

Поход в магазин для него оказался удачным: удалось купить три пачки турецкого «Мальборо». Он рассовал их по карманам куртки, потом подумал и тут же открыл одну. Конрад для отвода глаз приобрел маленькую пластиковую бутылку газированной воды. Они остановились возле машины. Виктор закурил, смакуя вкус нормального табака.

Город жил своей привычной жизнью, словно ничего сегодня ночью не произошло. А он только сейчас начал думать о том, какая все-таки катастрофа случилась. Нападение внутри городского Периметра означало, что в следующий раз под ударом могут оказаться обычные граждане или объекты инфраструктуры. Но это, если рассматривать версию с мятежниками из Районов. Если придерживаться выбранной версии, то наркоторговцы совсем распоясались, и их следует прижать к ногтю.

- Скажи мне, друг, ты точно уверен, что начинать нам следует с Джеки? - спросил Конрад, возвращая его к текущим делам.

- Да. Она ведь такая коммуникабельная и, мне кажется, что я ей просто нравлюсь. Прощупаем почву, оценим настроения в их среде.

- Не думал на ней жениться?

- Много раз. Из нас получилась бы отличная пара. Коп-»аптекарь» и нарко-барыга. Убрали бы всех конкурентов и зажили бы счастливо и богато.

- Ну, ребенок у нее, положим, уже есть, - сказал Конрад.

- Еще лучше, можно вообще не напрягаться.

- А я бы с ней побаловался. Она аппетитная, следит за собой, ухоженная, и не дура совсем.

- Так женись ты, - засмеялся Виктор, - что ты мне ее сватаешь?

- Я женат, и мне нельзя, - Конрад показал палец, на котором должно было быть обручальное кольцо.

- Ладно, пошутили, о чем спрашивать будем?

- Обо всем понемногу. Она — дама в бизнесе известная, так что может и знает что-то, что нам поможет.

- Не хочешь, как приличный человек, предупредить ее о визите? - Конрад показал на телефонную будку.

- Надеюсь, что это станет сюрпризом, - Виктор докурил и выбросил окурок в урну возле обочины.

Они вернулись в машину. Хартманн тут же положил рацию на место: даже за краткое время их отсутствия он нашел способ с кем-то поговорить. Виктор иной раз думал, насколько тяжело приходится его супруге, но однажды встретил ее и понял, что сержант просто жалкий ученик на фоне великого мастера. Жена Хартманна сумела за четыре минуты задать Виктору не менее шестидесяти вопросов: по одному каждые четыре секунды.

Джеки Вайн, «Кайфовая Джеки» жила в новом районе Урошеваца, застроенном трехуровневыми таунхаусами. Стоило такое жилье очень дорого, так что соседи у нее были люди весьма состоятельные. Виктор приказал серданту включить сирену, когда они подъезжали к ее дому. Это вызвало неподдельный интерес: он заметил, как множество людей подходили к окнам и выглядывали на дорогу. Полиция здесь появлялась очень редко: просто не было нужды.

- Весь образ успешной деловой женщины сейчас ей разрушим, - пожалел бедняжку Конрад.

- Тут люди живут, хоть и приличные, но не наивные. Я не думаю, что среди них есть те, кто не знает о роде ее занятий.

- Представляю, каково ее пацану в школе, - заметил Конрад.

- Да нормально ему: мама же не поломойкой работает, а наркотой барыжит, так что все у него, как мне кажется, хорошо.

- Ну, не знаю, хотя...

Возле дома Джеки, крайнего слева блока таунхауса на четверых владельцев, были припаркованы два внедорожника «Форд». В одном из них сидели два парня. Охрана. Появление патрульной машины не вызвало у них никакой паники. Они открыли двери и начали изучать вышедших Виктора и Конрада.

- Дома? - не здороваясь, спросил у них Виктор. Один хотел сказать что-то резкое, но второй охранник одернул его, разумно полагая, что к хозяйке приехали не рядовые патрульные.

- Да. Как вас представить?

- Блядь, - выругался Конрад, - мы на прием к королеве собрались?

- Спокойствие, - Виктор совершенно не хотел никакого конфликта, - капитан Виктор Солано. Она поймет.

Охранник достал рацию и отвернулся в сторону:

- Джеки, тут «аптека», Солано, к тебе.

Виктор посмотрел на него внимательнее: высокий, спортивный, смазливое личико, возраст не больше двадцати пяти, одет в импортные джинсы и спортивную куртку. С таким охранником у Джеки явно нет никаких проблем в личной жизни, так что замуж звать ее бесполезно.

- Можете зайти, - парень с рацией показал на дверь, а второй все же решил проявить инициативу:

- Ордер, удостоверение...

- На хуй иди, - коротко бросил ему Конрад.

Охранник и предполагаемый любовник Джеки чуть ли не силой втолкнул покрасневшего напарника в машину и что-то начал ему объяснять. Виктор негромко сказал Конраду:

- Сбавь обороты, а то мы уже на первом допросе рискуем в больницу загреметь.

- Им тогда срок.

- А у нас есть время и возможность отдыхать в больнице?

- Я с этими уродами не могу по-другому, сраные шестерки, а гонора...

- Он пытается выполнять ту работу, за которую ему платят. Остынь или все испортишь.

- Да, сэр.

Джеки встретила их на пороге, явно не расположенная пропускать дальше гостиной:

- Чем обязана, Виктор, дорогой мой?

Выглядела она, конечно, для своих сорока пяти лет сногсшибательно: идеальная фигура, лицо красивое и симметричное от природы, зеленые глаза с какой-то бесовской искрой. На ней был домашний брючный костюм из белого льна. Пахло от нее почему-то конфетами.

- Есть разговор, дорогая моя.

- Это понятно. Надолго?

- Как пойдет.

- Ладно, располагайтесь, - она указала на кресла, - а я на кухню, надо выключить шкаф. Кофе, чай?

- Нет, спасибо, - ответил Виктор, хотя Конрад явно собирался согласиться. Ему стало забавно наблюдать за коллегой: тот явно растерял боевой запал и размяк. Виктор знал, что на Конрада таким образом действуют красивые женщины. Даже будучи женат, он умудрялся крутить параллельно минимум два-три романа на стороне. Джеки исчезла в недрах дома, но вернулась быстро, они едва успели сесть в кресла.

- Конрад, да? - обратилась она к напарнику Виктора, и тот удивленно подвигал бровями. Они никогда не общались лично, он ее видел всего лишь один раз, сидя в машине, пока Виктор о чем-то разговаривал с ней на улице.

- Да, очень приятно обнаружить, что такая красивая девушка знает твое имя.

- Не льсти себе, - разрушил иллюзии Виктор, - это профессиональный интерес. Верно, Джеки?

Она улыбнулась, но ничего не ответила на этот вопрос:

- Я так и думала, что ты приедешь ко мне первой, - начала она, а Виктор вспомнил, что рассчитывал «преподнести сюрприз», - у нас же дружба и полное взаимопонимание. И все такое.

- И все такое, - подтвердил он.

- Сразу: устраивать бойню мне нет никакого профита. К тому же ты знаешь, что это не в моем стиле. Ну и еще предварительный ответ: нет, я не знаю, кто это мог быть.

- Нам уже уходить? - Виктор сделал вид, что собирается подняться.

- Нет, конечно. Теперь ты спросишь, что я вообще думаю по поводу случившегося.

- Точно.

- Думаю, что это проделки Бюро.

- Круто! - они сказали это одновременно.

- Да просто все. Зачем мне или таким как я устраивать локальный армаггедон? Привлечь к себе дополнительный интерес? Никому это не нужно. Повстанцы из Районов? А как они преодолели Периметр? Остается только одно: Бюро чем-то выгодна смерть несчастных «дорожников», а вас направили по ложному следу. Я все сказала, господа полицейские.

- Это уже конспирология какая-то, - ответил Виктор, хотя в словах Джеки были здравые мысли. - А что ты думаешь по поводу Фрэнка?

- А что мне нужно думать по поводу этого безумного мудака? Он — психопат, красная тряпка для вас, ушлепок, который торгует смертью. В буквальном смысле.

Джеки специализировалась на марихуане и кокаине, причем кокаин продавала только избранным клиентам, так как позволить подобную роскошь в Республике могли единицы. Это было одним из факторов, который помогал ей успешно торговать и оставаться на свободе. «Травка» же приносила основную прибыль, да и Совет отдал негласное распоряжение особо не заострять внимание на этом наркотике. Легализация ему, конечно, не грозила, но рассеянный взгляд на нее имел объяснение. Упомянутый же Фрэнк Бейкер торговал «нектаром». Это был самый опасный главарь нарко-банды. Спрос на «нектар», особенно после запрета на проведение сафари, вырос неимоверно, так как население Республики на три четверти состояло из граждан до тридцати лет, а молодежь всегда готова попробовать что-то новое. Добыть «нектар» не просто, хранить и транспортировать тяжело, а потребность велика, так что цены на этот вид запретного удовольствия оставались стабильно высокими. Девяносто девять процентов рынка «нектара» не только в Урошеваце, но и во всей Республике контролировал Бейкер. При этом на него лично практически не имелось компромата: хитрый, умный и жестокий ублюдок действовал с такими мерами предосторожности, что все положения о служебной секретности казались детскими сказками на фоне тех усилий, что прилагал этот главарь для того, чтобы не оказаться уличенным.

Конкурентов, которые периодически пытались войти в бизнес с «нектаром», он устранял грубо, быстро и эффективно. Расстрелы, бомбы, банальная поножовщина — в ход шли все доступные средства и способы. Подобраться к нему с помощью внедренных агентов тоже не получалось. Виктор не зря задал вопрос про него Джеки. Расстрел КПП очень походил на силовые акции, которые проводил Фрэнк.

У Джеки с ним имелись давние счеты. Когда-то Фрэнк решил, что может воспользоваться ее развитой и обширной курьерской сетью, предложил сотрудничество, но получил категорический отказ. Но он был не тем человеком, кто привык к отказам. У Джеки сгорело несколько гидропонных ферм и пропали шесть курьеров, чьи обезображенные тела были найдены чуть позже. Однако Джеки проявила характер: собрала родителей и детей ключевых членов своей организации, привезла их в полицейское управление, заявила, что на них открыта охота, оторопевшим копам не оставалось ничего другого,как взять тех под защиту. Сама же миссис Вайн начала ответные действия, причем очень эффективные. Хоть на Фрэнка работали люди, поднаторевшие в убийствах, но их количество было гораздо меньше, так что вскоре чаша весов начала склоняться не в его пользу. На этом этапе противоборствующие стороны проявили чудеса дипломатии и остановили начавшуюся бойню. Однако злобу друг на друга затаили оба.

- Ему это сделать вполне под силу, но, если ты помнишь нашу с ним историю, Виктор, то психопат не лишен здравого смысла. А вообще, спросите его сами, можете даже не очень вежливо. Сделаете даме приятно.

- Не подскажешь, где его найти?

- А ты совсем забросил работу, Виктор? - ее улыбка завораживала. - Не узнаю талантливого молодого копа.

- Не совсем, - пробурчал он, прекрасно понимая, что она права. - Там же? В «Колонне»?

- Там же, в «Колонне», - передразнила его Джеки. - Этот мудак, по моим наблюдениям, вообще уходит оттуда только для сна и помывки.

Речь шла о дорогом, но очень специфичном пабе в центре города. Это было излюбленное место встреч городского криминала, место, где они отдыхали от грызни между собой, где действовало перемирие. Виктору нравилось пиво, которое там подавали, но совершенно не нравилась публика, а цены на напитки и еду вообще вызывали отвращение.

Если Фрэнк там в данный момент, то соваться туда вдвоем не самое умное решение.

- Ценю твою помощь, Джеки, - он ни капли не лгал этой красивой женщине, которая могла спокойно отдать приказ убить человека и не испытывать по этому поводу никакого душевного беспокойства.

- Всегда рада помочь своим, хм, друзьям, - она снова улыбнулась. - Я, правда, не понимаю одной вещи: вы-то тут при чем?

- Ты о расследовании?

- да. Почему «Аптека»?

- О, - Виктор понял, что она все же не полностью осведомлена о положении дел в их управлении, так что решил полностью не раскрывать карты. - нам поручили оказывать помощь «убойщикам». Ты же понимаешь, что все копы не только города, но и Республики, будут участвовать в розыскных мероприятиях.

- Я примерно так и думала. Господа, у вас еще есть вопросы?

- У меня - нет, - ответил Виктор, а Конрад закашлялся и, покраснев, как влюбленный школьник, спросил:

- Вам, наверное, бывает иногда скучно по вечерам?

- Не бывает, - улыбаясь ответила Джеки, - в моей жизни есть один мужчина, он самый главный и самый важный для меня человек. Мой сын. Так что вечерами я занята.

- Понятно, - пробормотал Конрад, а Виктор отвесил хозяйке дома шутливый, но все же вежливый поклон:

- До новых встреч, дорогая.

- До новых встреч, господа.

Они прошли мимо охранников, которые о чем-то болтали, стоя возле второго «Форда».

- Ты , правда, решил с ней попробовать? - спросил Виктор у Конрада.

- Ну, подумал, что попытка - не пытка.

- Хуевая идея, - Виктор так резко перешел от шутливого тона к злобному, что напарник вздрогнул. - Она же убийца, хладнокровная сука в обличье красивой женщины с мозгами. Если у вас, не дай бог, что-то и получилось бы, то она тебя трахала бы в жопу в прямом и переносном смысле. Заметь, не ты бы имел ее, а она тебя. И я первый бы стал настаивать на твоем отстранении от работы.

- Да я просто пошутил, что ты так разошелся?

- Блядь, ну что-то не сильно это было похоже на шутку. У тебя член штаны порвать был готов.

- Ты заметил?

- Что заметил? - не сразу понял вопрос Виктор.

- Что у меня встал.

- Да ты точно больной! - теперь он не мог удержаться от смеха. - Я же не извращенец, чтобы за твоим хуем слежку вести. Все, закрой эту тему. Давай, лучше подумаем, как Фрэнка допрашивать станем. Он явно не будет рад нашему визиту.

- Спецов придется вызывать, - ответил Конрад. - Я тоже не горю желанием в «Колонну» соваться с удостоверением. Даже с тобой.

- Нда. Не успели начать, а нам уже дуболомы Стоуна нужны.

- У тебя с ним проблемы?

- У меня ни с кем нет проблем, - отрезал Виктор. - Стоун единственный нормальный человек в своей стае отморозков. Он им всем вместе заменяет мозг.

- Не любишь спецназ?

- Не очень.

- Зря, там есть нормальные парни. Они, конечно, самовлюбленные черти, но могут быть и нормальными.

- Да хер на них: нормальные, не нормальные — надо звонить Стоуну и заказывать штурмовую группу.

- Даже Герта ставить в известность не станешь?

- У меня карт-бланш от полковника.

Виктор достал сотовый телефон и уставился на черный выключенный экран, нажал кнопку включения, началась загрузка, и тут же индикатор зарядки отобразил ноль процентов. Вот и объяснение, почему он был недоступен ночью. Проклятый аккумулятор полностью вышел из строя и просто не держал заряд.

- У тебя мобильный с собой?

- Да, а что с твоим?

- Умер, скорее всего.

- Держи, - Конрад протянул ему свой телефон.

- Стоун у тебя как Стоун?

- Это служебный телефон.

Виктор нашел в адресной книге Стоуна и нажал кнопку вызова. Проблема с аккумуляторами и элементами питания в Республике стояла очень остро. Эмбарго на поставки электронного оборудования и топливных элементов заставило правительство реанимировать древнюю телефонную связь посредством проводов, поэтому телефонные будки вернулись на улицы Урошеваца спустя двадцать лет после их, казалось бы, окончательного исчезнования. То же самое происходило и в общественном транспорте: наличие собственной атомной электростанции позволяло с лихвой обеспечить население дешевой энергией и возродило к жизни троллейбусы, а также мотивировало раскинуть контактную сеть по всем значимым трассам Республики и перевести на питание от нее гражданский пассажирский и грузовой автопарк. С бензином и остальным горючим дела также обстояли печально, поэтому личный автотранспорт перешел в разряд роскоши. Собственный автомобиль содержать было очень дорого, к тому же периодически возникал дефицит бензина. Дизельное топливо, использовавшееся военной техникой, вообще не поступало в гражданский оборот и подлежало немедленной сдаче властям Республики. Сотовая связь использовалась только силовыми структурами: полицией, армией, Бюро и службами спасения.

Многие вещи стали недоступны после обретения Республикой независимости. Но свобода стоила того, чтобы терпеть некоторые неудобства, с которыми по мере возможностей у Республики получалось справляться.

- Сэр, это капитан Солано, Виктор. Я с номера Конрада вам звоню. Полковник...

- Да, капитан. У меня есть распоряжение Герта. Уже понадобилась помощь?

- Да, сэр. Фрэнк Бейкер.

- Хорошо. Время, место, транспорт?

- 16:30, паб «Колонна», гражданский.

- Принято, капитан. Я отправлю вам лучших. Этот Бейкер будет явно не один?

- С большой долей вероятности, сэр. Сэр, я пока буду на этом номере, а еще со мной можно связаться по рации, код 262621.

- Хартманн?

- Да, сэр.

- Только в крайнем случае. Отбой.

Виктор закурил.

- У нас почти два часа свободного времени. Давай заедем в управление, попробую получить новую трубку.

- Давай. Кофе попьем заодно.

- Что думаешь по поводу нашей встречи?

- Ну, про Бюро Джеки лихо загнула. Они, конечно, те еще хитрые жопы, но расстреливать копов — вряд ли стали бы.

- Абсолютно с тобой согласен. Там палачи служат, но не придурки.

- А ты сам, как думаешь, Виктор?

- Даже не знаю. Вот во всем похоже на атаку террористов из Районов. Но не стыкуется эта версия из-за периметра. Там нарушений нет и не было. Значит, действовали граждане Республики.

- А почему, правда, нас не бросили помогать отделу по расследованию убийств, а взвалили на наши плечи весь этот кровавый фарш?

- Конрад, дружище, ты видел, кто сейчас служит в отделе по «убоям»?

- Видел, конечно.

- Там молодежь со стажем два-три года после академии. У них ни опыта, ни агентуры. Старые оперативники оттуда либо ушли на повышение, либо отправились на пенсию. Герт-то сам из «убойщиков», как начальником управления стал, своих по должностям раскидал. А до этого случая там и молодежь справлялась: «бытовуха», ревнивые супруги, максимум, магазин наркоша ограбил и продавца угандошил. Мы на их фоне — старые опытные кони.

- Логично.

Виктор попал в точку. Семьдесят два процента граждан РесПублики составляли молодые люди в возрасте от шестнадцати до тридцати лет. После получения независимости одной из задач Основателей стал демографический прорыв, который и был осуществлен.

Подавляющее число первых граждан имело три-четыре ребенка, некоторые и больше. Виктор являлся исключением из правил. Его отец погиб во время стычки с диверсантами, когда ему было всего два года. Мать больше не захотела ни с кем связывать свою жизнь: нет, мужчины у нее появлялись, но ни с одним из них она не стала заводить новую семью.

Большое количество молодежи объясняло и распространенность наркотиков: молодости свойственно желание расширить границы восприятия, проверить на собственном опыте запреты.

Со временем, полагал Виктор, все нормализуется, но пока у них будет масса работы.

Так как урны нигде поблизости не нашлось, то он бросил окурок на дорогу и тщательно растер его носком ботинка, испытывая угрызения совести. Но ничего, здесь явно следят за чистотой.

Они сели в патрульную машину.

- В управление.

- Да, капитан, - ответил Хартманн и тут же задал вопрос:

- Ну как прошло?

Виктор мысленно простонал и начал рассказ, старательно избегая какой-либо конкретики. Все равно сержант не отстанет.

Сион нечестивых. Глава 2

Глава 3.

Иллка перевела дух, так как вкатила в помещение магазина уже четвертый бочонок с пивом. Катить их надо было аккуратно, чтобы пластик не треснул, так как лет ему было уже много, а покупать новую кегу очень затратно. Башким, ее муж, сидел на месте возницы в телеге и наблюдал за тем, как она стаскивает с повозки пластиковые бочки на сорок литров. Помогать супруге он не собирался. Нет, Башким ничем не болел, просто он заявил ей, что даже руками касаться не хочет напитка шайтана.

Он всегда вспоминал про пророка и господа в ситуациях, когда нужно было избежать тяжелой или нудной работы. Однако, тратить деньги, вырученные от продажи «напитка шайтана», он мог совершенно свободно.

Иллка с надеждой посмотрела на хозяина магазина Далмата, но тот сделал вид, что расставляет товар на полках. Ей захотелось расплакаться, но она собралась и медленно пошла за пятым, последним бочонком. Спина и руки ныли: если бы не ступени, ведущие ко входу в магазин, то она бы устала меньше, но Далмат на ее просьбу положить хотя бы пару досок ответил, что их нет. В следующий раз придется взять их с собой. А Башкима она оставит дома. Лошадь меньше устанет без этой туши в телеге. Иллка вздохнула: она и сама не могла похвастаться воздушными формами — рост метр шестьдесят, а вес почти восемьдесят килограмм. Тяжелая работа и много мучной пищи сделали ее похожей на бочонок. Трое детей от этого ничтожества хотели есть, им была нужна одежда и игрушки.

Иллку выдали замуж в восемнадцать. Просто привели в дом родителей Башкима, те посмотрели, что девка крепкая и здоровая, да и велели своему сыну жениться. Никто не спросил ни у нее, ни у него, хотят ли они вообще быть вместе. Но сначала Иллка, трезво оценивая свою внешность — не то что не красавица, симпатичной назвать нельзя было — даже обрадовалась тому, что станет замужней женщиной. Она и не надеялась на такую удачу: мужчин гораздо меньше, а она уродилась совсем непривлекательной.

Удача в виде Башкима оказалась своеобразной: работать он не любил, ел много и толстел, когда-то вполне симпатичное и даже мужественное лицо заплыло жиром, любил тупые шутки и поумничать про Аллаха, пророка, про то, что грядут времена, когда горожанам возмездие доставят святые воины. Сравнить его в сексуальном плане с другими мужчинами Иллка не могла, так как опыта такого не было, Башкиму она досталась девственной, но по разговорам с другими женщинами понимала, что и в этом вопросе муж оказался не на высоте. Она, краснея от стыда и вожделения, тайком доводила себя пальцами до оргазма, а с мужем об этом и помыслить не могла.

Три года подряд она рожала детей: два мальчика и младшая девочка, а потом беременности прекратились. Деревенская повитуха сказала, что что-то у нее в матке случилось, так что деток больше ждать не стоит. Иллка даже обрадовалась такому повороту. Мальчишек и дочурку она обожала, но новое прибавление в семье могло бы сделать их жизнь из сносной невыносимо тяжелой.

Она поднималась в пять утра: убирала за птицей, вручную дробила зерно, так как мотор на электрической дробилке сломался, а починить никак не получалось, кормила коров и овец, затем готовила завтрак. Хорошо, что хоть с электричеством проблем не было: стоило оно сущие гроши, а лампочки, обогреватели и плиты для готовки еды производились в городе. Электродвигатель насоса, который качал воду из скважины в их дом, тоже грозил вот-вот развалиться, и тогда ей придется ходить за водой к колодцу на соседней улице.

А воды нужно много: варить пиво и гнать ракию требовало больших объемов. Куры, корова и огород помогали семье кое-как прокормиться, но на одежду и прочие нужды денег уже не было. Тут и выручало производство спиртного.

Это порицали почти все, кто знал, что она варит пиво и производит настойки. Много неприятных слов пришлось ей выслушать в свой адрес, но для себя она решила, что будет и дальше зарабатывать таким образом деньги.

Пиво и настойки охотно раскупали городские солдаты и чиновники, среди которых не было мусульман, и которым было откровенно наплевать на какие-то религиозные запреты. А солдат в ее деревне было много. В километре от нее находились Врата, единственный проход в Барьере, по которому в Республику поступали товары из внешнего мира. И чиновников тоже много. Алкоголь извне не завозился, так как неразумно тратиться на то, что можно произвести самим.

Но, кроме горожан, Иллка точно знала и многих деревенских мужчин, кто неустанно повторял про свою веру, не пропускал ни одного намаза, но тайком приобретавших спиртное.

Она все же затащила в магазинчик пятый бочонок и позвала Далмата:

- Все. Закончила. Расчет.

Хозяин посмотрел на нее с нескрываемым презрением, но отсчитал деньги, которые положил на кассу, брезгуя отдать ей в руки. Иллка давно перестала обращать внимание на такое поведение. Не будь она замужем, то с ней бы вообще не стали даже разговаривать, а попробовали бы изгнать из деревни, но хоть в этом вопросе от Башкима была какая-то польза. Она демонстративно пересчитала деньги: все верно. Далмат, конечно, не самый приятный человек, но в денежных вопросах чистоплотен. Обмануть ни разу не пытался.

- Благодарю тебя, хозяин. Когда мне привезти еще?

- Я пришлю за тобой, если мне понадобится, - Далмат говорил о своем сыне-подростке, которого использовал как курьера.

- Удачной торговли, - пожелала она вполне искренне, сунула деньги в карман куртки и пошла к своей повозке.

- Чего так долго? - недовольным голосом спросил муж. Иллка почувствовала, что сейчас ее просто разорвет от ярости. Но нельзя ударить своего мужа здесь, это могут увидеть другие люди, и тогда ему придется убить ее, чтобы смыть оскорбление кровью.

- Бочонки тяжелые, - она выдавила из себя эти два слова, хотя на языке вертелись слова иного смысла. - Очень.

- А-аа, - протянул он, словно только сейчас осознал, что пиво может иметь значительный вес. - Куда сейчас?

- В хозяйственную лавку. К Кендриму, - надо было купить шланги , веревку, хотя бы упаковку батареек для игрушек. Батарейки стоили баснословно дорого, но мальчишки души не чаяли в своих машинках. У нее было зарядное устройство, но даже с ним цикл перезарядки батареек не бесконечный. Шланг для перегонного куба, веревка, чтобы вешать мокрое белье.

- В моем детстве я в эти годы не в машинки играл, а из «Калашникова» стрелять учился, - заявил Башким, ожидая, что она с благоговением посмотрит на него, но Иллке было все равно, чем развлекался ее муж в детские годы. Какими бы ни были те развлечения, стать нормальным работящим мужчиной и главой семьи они ему не помогли.

- А наши дети будут играть в машинки. Много тебе твой «Калашников» денег принес?

- Вот вздорная женщина, - начал злиться Башким, - тебя наказывать надо, что мужу перечишь. Совсем страх потеряла, вера наша свободы такой никак для баб не предполагает. Вот в Аравии бабы мужей своих чтут, потому там и жизнь нормальная.

- В Аравии нефть и технологии, а у нас только земля, виноград и скотина, - ответила она и тут же пожалела, так как муж пустился в пространные рассуждения о преимуществах шариатского законодательства, месте женщины в этом мире и общем падении нравов.

Иллка прикрыла глаза: в тысячный раз слушать этот религиозный бред ей не хотелось, но и сдавать товар без мужа она не хотела. И так слишком много вопросов к ней у односельчан.

Они доехали до лавки, она быстро сделала покупки, а когда вернулась к телеге, то увидела , что Башким разговаривает, а, вернее, слушает имама Бехира, толстого высокого мужчину пятидесяти лет. Говорили, что он в семнадцать лет совершил Хадж, побывал в Мекке, там даже учился в медресе, отчего слыл в селе человеком образованным, мудрым и справедливым.

У Иллки по поводу имама было иное мнение: самовлюбленный мудак с хорошей памятью, который мог без книги цитировать сунны, причем делал это к месту и не к месту, так что зачастую понять, что именно он имеет в виду, ей не представлялось возможным. Она поздоровалась с ним и отошла в сторону: нельзя женщине прерывать разговор мужчин. В ней начало расти недовольство, так как по предыдущему опыту она знала, что разговор этот может затянуться надолго. Но имам, сам того не ведая, спас ситуацию невинным вопросом:

- Как детки ваши поживают, ханум Иллка?

- Все хорошо, да только заждались родителей. Сестра моя за ними приглядывает, но скучают они без отца и матери.

- Так что же вы ждете, возвращайтесь скорее домой, а ты, Башким, приходи вечером ко мне: обсудим подробнее, что тебя беспокоит.

- Спасибо вам, хаджи Бехир. За доброту и слова теплые, - она быстро села в телегу, а Башким попрощался с имамом.

До дома они доехали в полной тишине. Муж остановил повозку возле крепких деревянных ворот их дома, а Иллка с гордостью посмотрела на крышу своего дома, крытую не шифером или глиняной черепицей, как у соседей, а специальными плитками, которые были крепче и ровнее другого материала.

Двухэтажный дом скрывался от чужих взглядов за высоким забором зеленого цвета, который содержался в идеальном порядке. Первый этаж был построен из серого камня-песчаника, второй из легкого дерева. Под домом располагался глубокий подвал, а в глубине двора стояли четыре сарая из бетонных блоков. Один использовался как склад, один, как место, где она варила пиво и выгоняла спирт, а два других принадлежали птицам и коровам. Вдоль забора рос виноград, оставшаяся земля была засажена овощами и картофелем. Еще у них был приличных размеров надел на пахотных землях, но они сдавали его в аренду, так как лошадь была одна, а уж про трактор и культиватор не шло и речи.

К открытым воротам выбежали дети, обрадованные возвращением родителей. На пороге стояла Арджун, ее старщая сестра. Вдова, дети уже давно взрослые, поэтому она всегда была рада помочь присмотреть за племянниками. Башким ее недолюбливал, но явно не огрызался, так как понимал, что нуждается в ее помощи.

- Мама, папа, а вы купили батарейки? - детей интересовало именно это. Мальчишкам для машинок, а дочке для говорящей куклы.

- Конечно, как мы могли забыть? - ответил Башким и обнял дочку. Детей он любил искренне, и это было еще одним фактором, из-за которого Иллка не избавлялась от такого супруга. Любил не только на словах, но и проводил много времени в играх и обучении. Читал и писал он гораздо лучше ,чем она, так что в этих вопросах она ему полностью доверяла, предупредив заранее, чтобы не забивал голову исламом.

- Арджун, спасибо тебе, что присмотрела за детворой.

Башким запер ворота и снимал упряжь с лошади, отдав две упаковки батареек детям. Иллка сняла с головы платок. Никаб запретили носить власти, так что хоть в этом вопросе от них был толк.

Башким закончил распрягать повозку и пошел на кухню. Арджун сказала ему:

- Обед на столе, я приготовила.

- Спасибо, - за промолчавшего мужа ответила Иллка и тоже пошла за ним, взяв за руку сестру. Погрузка- разгрузка ее утомили, и организм требовал восстановить потраченные калории. - Дети поели?

- Да, решила не ждать вас.

Так как выехали они рано утром, то Иллка не успела пообщаться с сестрой, когда та пришла в дом. Муж взял тарелку с кашей и ушел в свою комнату. Когда-то в самом начале семейной жизни она носила ему еду, но потом перестала. Был скандал, но она не поддалась.

Овсяная каша с изюмом показалась ей просто пиршеством. Овсянка не местная — импорт из-за Барьера, а вот изюм свой, благо виноград рос по всему участку.

- Как Волдрин? - спросила Иллка про племянника.

- Устает очень, - вздохнула сестра и подвинула ей тарелку с белым хлебом. - Но сказал, что будет держаться за работу до последнего.

Иллка кивнула головой:

- Еще бы. Не каждому горожане доверят возить груз от Врат до Урошеваца. Моего бы туда пристроить.

- Я могу попросить Волдрина...

- Не надо. Башким все равно туда не пойдет. Там же напрягаться надо, да и водить грузовик научиться.

- Это недолго. Научиться. Там же кроме зарплаты, есть и масса делишек, которые заработать помогают. Вещи, сигареты у Врат почти в два раза дешевле чем у нас, а про Урошевац я вообще молчу.

- Эх, сама бы пошла, - Иллка была абсолютно серьезна, но Арджун только улыбнулась.

- У тебя бы, конечно, получилось, да только не возьмут бабу на такую работу.

- Да, все так.

- Жениться не думает? А то я у него спросила, а он только посмеялся, что , мол, тетка, с глупостями пристаешь.

- Пока нет. Да и я торопить не стану. Пусть нагуляется, да для себя поживет, а то, сама знаешь: женился, детки и прощай молодость.

- Башкиму женитьба не помешала развлекаться, - грустно улыбнулась Иллка.

- Сама позволяешь.

- А что мне делать? Другой на меня и не посмотрел бы, а с ним, вроде и муж в доме, а вроде и свободу мою почти не ограничивает. Ноет, конечно, но сделать-то ничего не может.

Муж действительно не пытался установить свои порядки. Как-то раз он попробовал поднять на нее руку, но Иллка оказалась проворнее и сильно избила супруга. Тот поклялся ее убить, однако она поступила мудро. Сказала, что никто ничего не узнает, а делать она будет все так, как ей удобно. Если же он еще раз попытается причинить ей вред, то она точно убьет его. Башким понял, что она не шутит, проглотил оскорбление, а на следующий день рассказывал всем, как неудачно упал с лестница. Даже обломал ступеньку для реалистичности.

- Волдрин говорит, что городские новую ферму строят возле Урошеваца. У вас с налогами все в порядке?

- В порядке, - ответила Иллка. Если не платить налоги вовремя, то появляется вполне реальный шанс отправиться на городскую ферму, вернуться из которой получалось у единиц.

- Я за этим тщательно слежу. А ничего не говорил про зерно?

- Говорил. Опять дорожать будет.

Это была плохая новость: зерно было основным ингредиентом при варке пива, а пиво приносило больше половины прибыли от продажи алкоголя. Значит, теперь она будет зарабатывать меньше, так как повысить цену на свой продукт практически невозможно.

Она посмотрела в окно: дети катались на качелях, которые сделал Башким. Для детей у него всегда находилось время, и руки начинали расти из нужного места. Дочка нянчилась с куклой. Мальчишки по очереди качали друг друга, иногда приглашая сестру, но та была увлечена игрушкой.

- Что-нибудь придумаем. У многих соседей и такого нет. Так что мы еще неплохо живем на общем фоне.

- Хочешь, я попрошу сына, чтобы он все-таки поговорил с твоим? Ну, это же невозможно все одной тянуть. Мой, пока жив был, по дому все делал и деньги приносил.

- Твой муж, - сказала Иллка без капли зависти, - тебя любил, а Башкиму интересны только дети и долбаные изречения из Корана, в которых, я уверена, он нисколько не понимает.

- Зря ты так. Аллах может рассердиться на тебя за такие слова, - Арджуна верила по-настоящему. - Не гневи его. Он и так милостив к тебе.

- Конечно же, - Иллка решила не продолжать эту тему, - я сгоряча такое сказала.

Но никакого «сгоряча» не было: она уже давно поняла, что Богу, Аллаху или всем другим богам не интересны их страдания, их мечты, их устремления. Надеяться на помощь Аллаха — спускать свою жизнь в выгребную яму. Никто, кроме нее самой, не позаботится о том, чтобы у детей была крыша над головой, одежда и еда на столе. Аллах может только подкидывать новые испытания, словно развлекаясь наблюдением за тем, как она в очередной раз будет искать выход из ситуации.

- Останешься до вечера? - спросила она у Арджуны. - Не буду сегодня ничего делать. Пусть у меня будет хоть полдня отдыха: посидим, поболтаем.

- Можно. Волдрин все равно поздно вернется. Он в рейсе.

- Вот и славно, - Иллка убрала тарелку в раковину. Мыть сразу не стала: надо подкопить грязной посуды, только потом включать насос. Кто-то ей сказал, что так он прослужит дольше. Меньше включений-выключений. - Вот и славно.