AlexandrRayn

— Далеко собралась? Если в магазин, то скажи, что нужно, и я схожу куплю, или доставку закажем, — Гоша застал обувающуюся жену в темной прихожей.

— Лена звонила, попросила выйти в ночь, — пыхтя, орудовала в ботинке ложкой Алла. Отекшие ступни отказывались влезать в родной размер.

— Ты сдурела? Тебе только вчера больничный выписали, какая ночь? Иди в кровать.

— Я уже пообещала. И так девчонок подставила: работать некому, а тут я еще с этой болезнью…

— Да какое тебе дело до того, что там работать некому? Ты же отпуск не гуляла и все выходные постоянно в своем магазине…

— Я сама разберусь.

— Ага, разберешься ты. Иди, говорю, в кровать! — Гоша выхватил ложку и спрятал за спину.

— Ой… — Алла присела на обувницу и закрыла глаза.

— Что такое? Плохо?

— Нормально. Голова немного закружилась. Водички принеси.

— Сейчас, не вставай.

Гоша не успел даже ополоснуть стакан, как до него донесся звук хлопнувшей двери. Алла ушла, оставив в прихожей запах лекарств и обувного крема.

Шаркая подошвами по мокрому асфальту, отражающему вечерние огни, Алла добралась до безлюдной остановки. Через минуту из-за поворота выехал автобус, на табло которого мерцали красные буквы.

«Совестьская» — прочитала Алла и мысленно отругала за ошибку весь автобусный парк, а заодно и тех, кто сдает в школе ЕГЭ.

В залитом желтым светом полупустом салоне было ужасно душно. Видимо, печка пыталась прожечь озоновый слой. Пришлось расстегнуть плащ. Усевшись у окна, женщина уставилась в мутное стекло, за которым накрапывал дождик.

Двери уже готовы были закрыться, когда в салон вошли еще двое: седовласый тощий мужчина в сером пальто с высоким воротом и женщина в плаще цвета крепкой марганцовки, каких Алла никогда в жизни не видела. Мужчина повис на поручне напротив входа и уставился в одну точку, а вот пассажирка… Она шла медленно, даже, скорее, плыла по салону и словно заполняла его собой, при этом касаясь спинки каждого кресла руками, облаченными в бархатные алые перчатки. Когда женщина проходила мимо Аллы, та почувствовала, как по голове растеклась резкая пульсирующая боль, и невольно схватилась рукой за висок.

Как только пассажирка уселась, двери тут же захлопнулись, и автобус, кашлянув двигателем, начал удаляться от остановки.

— Как головка? Бо-бо? — раздался позади Аллы мерзкий блеющий голосок, от которого боль накатила с новой силой.

Алла слегка повернула голову и краем глаза заметила самодовольную гримасу. Женщина обняла соседнее с Аллой кресло и легла на него, как на подушку, повернувшись лицом к Алле.

— Что вы сказали?

— О! Слух уже начал пропадать? Отлично, значит, дело идет в нужном направлении.

Алла сделала вид, что не обращает внимания, и уткнулась лбом в стекло, но, к сожалению, не почувствовала ожидаемой прохлады.

— Молодец, что не долечилась. Всё правильно делаешь, — с каждым новым словом этой странной особы у Аллы сильнее начинала болеть голова.

— Что вы сказали? Откуда вы знае… — повернулась Алла к пассажирке и, увидев ее широкую пугающую улыбку, тут же отвернулась.

— Аллочка, ты можешь не прикидываться. Мы с тобой знакомы уже почти две недели. Я — твоя мигрень. Твоя температура, твое повышенное и пониженное давление, короче, всё, что ты там пыталась глушить аспирином, — прошептала женщина Алле на ухо. — Я — головная боль. А вон тот дядечка спереди ― знаешь кто?

Алла молча замотала головой. Не привыкшая к такому дерзкому нарушению личных границ, она чувствовала себя парализованной.

— Это, моя дорогая, его величество инсульт. Он пока на расстоянии, но скоро начнет приближаться, — игриво хихикнула женщина в плаще.

— Что происходит? Что вам нужно? — пропищала перепуганная до чертиков Алла.

— Мне? Дорогуша, мне ничего от тебя не нужно. Ты сама всё делаешь правильно. Не долечилась, да что там… Анализов даже не дождалась всех.

— Заткнись! — к Алле подсел какой-то бледный лысый мужчина болезненного вида. Он строго посмотрел на отпрянувшую от кресла Мигрень, но та, кажется, совершенно не восприняла его всерьез и продолжала что-то бубнить вполголоса.

— Чего вам? — спросила Алла, глядя испуганным взглядом на очередного незнакомца.

— Не удивлен, что ты меня не узнаёшь, — отрешенно вздохнул мужчина, теребя в руках билетик, — я ведь твой здравый смысл… Нас, тех, кто на твоей стороне, почти нет на этом рейсе. И ты совсем не обращаешь на нас внимания. Взять хотя бы иммунитет. Ты вообще заметила, что ему ужасно плохо? — мужчина кивнул через плечо.

Алла настороженно повернула голову и увидела на заднем ряду маленькое серое существо, забитое в угол и тихонько хныкающее. Иммунитет был таким слабым и жалким, что над ним издевались двое детей, сидящих рядом. Они били его руками и ногами и мерзко хихикали.

— Это твои хронические заболевания, на которые ты тоже не обращаешь внимания, но очень скоро они наберутся сил, вырастут и смогут быстро забить его до смерти, — сказал Здравый смысл с таким тяжелым выдохом, что Мигрень захлопала в ладоши от радости.

— Да что тут происходит?! — не выдержала Алла.

— Всё просто, — грустно улыбнулся Здравый смысл, — мы едем к твоей конечной станции…

— К какой еще конечной станции? — нахмурилась Алла.

— К той самой. Ты нас туда всех тащишь на своем автобусе «совести».

— Автобус совести? — до Аллы всё еще не доходил смысл происходящего, но она уже поняла, что на табло не просто так было написано «СОВЕСТЬская.

— Да. Ты со своей гиперответственностью и стыдом тащишь нас прямиком на тот свет.

После этих слов Здравого смысла, к Алле повернулись с передних рядов двое упитанных молодых людей: Стыд и Совесть ― и радостно замахали пухлыми ручками.

— Сдурели? Вы Гошины друзья-придурки с авторынка, что ли? Чего вы все несете?

— Это ты нас всех несешь в себе, дуреха, — снова вмешалась Мигрень и в очередной раз захохотала. Голова у Аллы разболелась еще сильнее.

— Но я не хочу на конечную станцию!

— А зачем тогда ты себя изнуряешь этой работой? У тебя же официальный больничный. Еще даже результаты анализов пришли не все, а ты уже на смену побежала, да еще и на ночную. Откуда, ты думаешь, тут Инсульт взялся? Он просто так не появляется.

Услышав свое имя, пожилой мужчина слегка повернул голову в сторону Аллы, и женщина заметила, что у старика слегка опущен краешек рта.

— Но я должна…

— Кому? — не отставал Здравый смысл, которого впервые за много лет слушали.

— Работать некому, а тут я еще с этим больничным, — снова завела знакомую пластинку Алла и уже готова была расплакаться. В этот момент вскрикнул Иммунитет, получивший по ребрам от одного из пассажиров.

— Алла, ты работаешь в гипермаркете. Это огромная сеть, ты кассир, а не генеральный директор, можешь понять? Твои жертвы никто не оценит, и никто не скажет потом спасибо, когда вон этот к тебе придет, — показал лысый на Инсульта.

— Но я же обещала… — продолжала сопротивляться уже не скрывающая слез Алла. Мигрень взялась гладить ее по голове и приговаривать:

— У кошечки не боли, у собачки не боли, а у Аллочки боли!

— Ал, ты ведь и мужу обещала отпуск. И детям обещала приехать к ним на праздники, и себе ты обещала отдых. Но эти обещания ты как-то легко забываешь ради своей совести. И ведь совесть — это хорошо, но не когда ею все вокруг пользуются, — наседал Здравый смысл. — Надо же о себе думать! О нем, в конце концов, — снова показал мужчина на забитое и измученное существо.

— Да я понимаю-а-а-ю! Я не хочу так работать, в следующем году буду искать другое место, обещаю, — взмолилась Алла, схватив Здравый смысл за руки и взглянув в его тоскливые глаза.

— Ал, ты ведь опять хочешь меня обмануть. И я поверю тебе, как всегда. Но остальных ты не обманешь, — поджал губы тот и отвернулся, отбросив руки женщины.

— Так что мне тогда делать?! Что?!

— Выдохнуть и думать о себе, а не о чужих проблемах.

— Это эгоизм! — запротестовала Алла.

— Это ― здравый смысл, — ткнул себя в грудь лысый, ни на что особо не надеясь. — Если не остановиться вовремя, то автобус наберет скорость и уже не остановится никогда…

Алла только сейчас поняла, что всю дорогу они едут без остановок, а Инсульт незаметно подбирается всё ближе. Он уже не напротив входа, а у первых от двери рядов.

— То есть мне просто уволиться?

— Можно просто настоять на том, чтобы тебе давали заниматься собой и своим здоровьем. А если откажут, то не бояться перемен. В конец концов, у тебя давно всё есть: жилье, муж, машина, все необходимые вещи, дети давно сами себя обеспечивают. К чему эти жертвы ― вообще не ясно ни тебе, ни кому-то из нас. Может, надо хотя бы на секунду сделать паузу и подумать, ради чего ты изнуряешь себя?

Наконец автобус начал сбавлять ход. В окне, среди черного, залитого дождем мира, Алла заметила сияющий, как новогодняя гирлянда, гипермаркет, который ждал с распахнутой пастью, когда Алла зайдет внутрь и растворится в его статистике, выручке, в его бесконечных кассовых отчетах.

Алла зажмурила глаза, а когда открыла, почувствовала в руке что-то тяжелое.

— Держи, не урони, — Гоша помог ей сжать пальцы на стакане с водой. — Пей аккуратно.

— Что? А где автобус?.. — Алла растерянно оглянулась по сторонам.

— Автобус? — муж приложил руку ко лбу супруги. — Может, скорую?

— Нет, не надо, — замотала головой Алла и залпом выпила воду, — подай мне телефон.

— Зачем? — нахмурился Гоша.

— Дай, говорю!

Тот послушно протянул смартфон, и Алла начала тыкать пальцем по экрану, а затем поднесла устройство к уху.

— Лен, я не могу сегодня выйти, мне плохо, я болею, у меня больничный.

— Ну ты же уже пообещала! Алла, так не делается, ты не мож…

— Лен, остановись, пожалуйста. Я думала, что смогу, но поняла, что нет. Так что не звоните мне, пока не оклемаюсь.

Голос Аллы был впервые в жизни таким твердым. Она даже не думала срываться в оправдания, как делала это обычно. На секунду возникла пауза.

— Ладно, хорошо, выздоравливай, найду кого-нибудь, — ответила Лена и сбросила вызов.

— Ну вот видишь! Я же говорю, решат там без тебя. Раньше же решали как-то.

— Гоша, не нуди, помоги мне лучше до кровати дойти. А завтра я буду спать до одиннадцати.

— А меня на работу утром собрать? — возмутился Гоша.

— Сам соберешься, не маленький, — ответила Алла.

«Молодец…» — раздался где-то внутри нее знакомый голос здравого смысла.

Александр Райн

Не забудьте подписаться на телеграм https://t.me/RaynAlexandr

С работой у Дани Кулагина не складывалось из-за отсутствия образования, связей, но, самое главное, из-за специфической внешности. Лысая многоугольная голова была прикручена прямо к широкоформатным плечам, откуда торчали две балки, которые были руками. Половину лица занимал изгиб сломанного носа, а левый глаз и подбородок соединялись глубоким некрасивым шрамом. Также мужчина обладал взглядом, способным быстро подготовить любого пациента к колоноскопии. В присутствии этого человека хотелось спрятать кошелек и достать перцовый баллончик. Куда бы он ни пришел и где бы ни работал, всегда за ним пристально следили из-за угла, опасаясь, что Данила совершит что-то страшное и незаконное. Обычно собеседования заканчивались на этапе знакомства. Кулагину даже не обещали перезвонить, так как боялись, что он потом перезвонит в ответ.

Почти двенадцать лет Данила перебивался разными подработками. В основном это были трудоемкие и плохо оплачиваемые занятия, связанные с такими словами, как цемент, лопата, вагоны и межпозвоночная грыжа. Нахватав болячек и полностью разочаровавшись в жизни, Кулагин завязал с тяжелой работой и отправился на биржу труда, где ему выдали список вакансий и пособие по безработице.

В девяти из десяти фирм Кулагин получил привычные ему отказы, а вот в десятой конторе что-то пошло не по стандартному сценарию.

— Завтра ждем вас на стажировку, — сказала кадровик, даже не взглянув на Данилино лицо.

— Стажировку? Что, вот так просто? — не мог поверить в услышанное Кулагин.

— Да, нам нужны люди, — кивнула девушка, не прекращая стучать по клавиатуре ноутбука, словно пианист по роялю в день отчетного концерта.

— А что за работа-то хоть? — никак не мог поверить в чудо Кулагин.

— Комплектовщик на склад электротоваров. Приходите к девяти. Стажировать вас будет Андрей.

— Ну… Ну хорошо.

Кулагин еще немного повертелся на стуле, чтобы попасть в кадр девушки, но, не добившись внимания, просто ушел.

Ночью Данила спал плохо. Денег и так не хватало, а если откажут и в этой работе, то останется рассчитывать только на пособие, которое тоже не может быть вечным.

Утром, ни на что особо не надеясь, Кулагин явился на склад на пять минут раньше указанного времени, но его никто не ждал. Лишь через пятнадцать минут к нему подошел невысокий, кругленький, улыбающийся человечек в очках, белой рубашке и подтяжках.

— Ого какой здоровяк! Меня Андрей зовут, — звонко представился мужчина и протянул Кулагину маленькую ручку, которая целиком помещалась в ладонь Данилы. — Идем, я всё покажу.

Кулагин кивнул. Он и будучи молчаливым внушал страх, но стоило ему открыть рот, как любая фраза из его уст, даже «Добрый день», превращалась в смертельную угрозу.

— Работа у нас несложная: берешь телегу и набираешь по списку, — объяснял Андрей, толкая перед собой металлическую тележку.

Кулагин продолжал кивать и лишь изредка угукал. Со стороны эти двое выглядели как папа и маленький сын, прогуливающиеся по супермаркету.

Язык Андрея работал как помело, а сам он был весьма рассеянным, неуклюжим и очень нерасторопным. То запнется о собственную ногу, то врежется в стеллаж; пару раз ему на голову обрушивалась лавина кабель-каналов, а еще его на ходу поддевал за подтяжки проезжающий мимо погрузчик. Кулагину в такие моменты приходилось бежать за ним через весь склад. Другие рабочие старались избегать этого чудаковатого коротыша, делая вид, что не замечают его всякий раз, когда он проходил рядом.

— О, Серега, как жизнь?! Как дети? На футбол записались? Вася, а ты как? Машину починил? — подходил к каждому Андрей и протягивал руку.

Сотрудники нехотя что-то отвечали, а потом быстро отворачивались и изображали занятость.

— У нас тут очень дружный коллектив, все ребята как на подбор, — гордо заявлял Андрей, махая коллегам. — Я про каждого знаю и могу рассказать. О, нам вон тот плафон нужен, может, достанешь? Неохота за лестницей идти.

Кулагин встал на цыпочки и потянулся за плафоном. Взявшись за него, он случайно задел соседний, и тот, упав на бетонный пол, разлетелся на кучу осколков.

— Не переживай, я никому не скажу, — махнул рукой Андрей.

— Так камеры же, — показал Кулагин на электронный глаз под потолком.

— Половина не работает, так что можно немного и пошалить, — сказав это, Андрей подмигнул Даниле и положил в карман маленькую энергосберегающую лампочку.

— Не, я пас.

— Ну ты же никому не скажешь?

Данила промолчал.

— А ты сам-то зачем сюда пришел? — спросил Андрей, когда они собрали первый заказ.

— Работать ― зачем же еще.

Кулагину этот допрос не нравился, как и назойливый человечек, что везде сует свой маленький, но такой любопытный нос.

— Да тут зарплата ― как у студентов на летних каникулах. Не жалко время тратить? Если бы не кабель, я бы давно уволился.

— Какой еще кабель?

— Да медный, какой же еще! — Андрей оттянул свои подтяжки и отпустил так, что те звонко хлестнули его по груди. — За месяц можно метров пятьдесят в кармане вынести, а недостачу потом по всей сети магазинов размазывают.

Наконец до Кулагина дошло, что происходит, и от мыслей этих ему стало совсем тоскливо. Этот маленький улыбающийся тип приметил в нем того, кого видели все остальные — уголовника. Очевидно, он был рад, что нашел родственную душу.

Вскоре наступил час обеда. Несмотря на свой низкий рост, Андрей обладал поистине великанским аппетитом. Перед ним на столе лежало аж шесть контейнеров с едой: первое, второе, салат, десерт, еще один салат и пирог.

— Будешь? Угощайся, — предлагал Андрей, тыкая вилкой в каждую плошку.

— Ты на одну еду, что ли, работаешь? — спросил Кулагин, засовывая в рот ложку с постной гречкой.

— Дак это же не моя, — улыбнулся набитым ртом Андрей. — Это Лехин суп, а это Гошино мясо по-французски.

— В смысле? Ты что, воруешь у коллег еду? — покосился Кулагин на мужчину и пододвинул поближе свою сухую гречку.

— Всё, что в общем холодильнике, — то общее! Попробуй, у Сереги жена обалденный рыбный пирог готовит, — победоносно воткнул вилку в пирог, точно экскалибур в камень, мужчина.

— Спасибо, я наелся.

Кулагин встал из-за стола и засунул пустой контейнер в рюкзак.

На следующий день Андрей снова опоздал, но уже на полчаса.

— А ты чего так рано? — зевнул он, глядя в немигающие глаза Данилы.

— Мы же с девяти работаем, — напомнил Кулагин.

— Да тут, думаешь, кто-то смотрит, что ли? Я иногда вообще к обеду прихожу, — сладко потянулся мужчина. — Хочешь, завтра можешь поспать, я прикрою, если что.

— Спасибо, не сто́ит, — замотал своей огромной лысой головой Кулагин. — Давай начнем, я тут кое-что уже собрал, но некоторые позиции не смог найти.

— Смотрите, какой прыткий, — цокнул языком Андрей. — Ладно, пошли.

На протяжении второго дня Андрей не только объяснял Даниле тонкости работы, но и показывал, как можно от нее увильнуть и как выносить товар через проходную без риска попасться.

В конце смены к ним подошел какой-то тип офисной породы и, строго окинув взглядом обоих, спросил:

— Ну как у вас? Всему научились?

Кулагин неуверенно кивнул.

— Есть какие вопросы?

— Я вчера плафон разбил, вы из зарплаты вычтете или сразу занести деньги в кассу? — внезапно спросил Данила. Краем глаза он заметил косой взгляд Андрея.

— Зайдите к начальнику склада и скажите, что разбили, он вам всё объяснит.

— Хорошо, — кивнул Кулагин.

— Это всё? — спросил мужчина, снова внимательно заглянув в глаза обоим, словно мог прочитать в них что-то. Андрей промолчал, хоть и было видно, как он с силой сжимает кабель в кармане.

— Да, — сказал Данила.

Проверяющий кивнул и удалился.

— Я не понимаю, ты зачем про плафон сказал? Ну разбил и разбил, — набросился Андрей на Кулагина, как только мужчина в костюме скрылся за поворотом.

— Да отвали ты! Мне работа нужна. А сам поступай, как знаешь, — шикнул Кулагин. — Я попрошу завтра мне другого наставника дать.

Не дожидаясь ответа маленького неуклюжего человека, Данила ушел в раздевалку, а на следующий день, как и обещал, первым делом отправился в отдел кадров.

— Вы не могли бы мне назначить кого-нибудь другого вместо этого Андрея? — обратился он к девушке за ноутбуком.

— А у вас закончилась стажировка, больше не будет, — холодно ответила та, как обычно, не отвлекаясь от монитора.

— То есть как? Почему?

— Андрей вчера после вашей смены приходил и сказал, что вы не подходите на должность наборщика-комплектовщика.

— В каком это смысле — не подхожу?! Зачем же он так… Вот ведь… — Кулагин чувствовал, как внутри его огромной, вселяющей ужас головы закипает гнев, а язык жгут острые, точно семена красного перца, слова. Хотелось впасть в буйство, превратиться в того самого Халка, которого все вокруг в нем видят, и крушить, крушить…

— Вас берут на должность начальника склада, — все с той же интонацией произнесла девушка.

— Чего-чего? — переспросил Кулагин, решив, что ослышался.

— Андрей приказал назначить вас на должность начальника склада. Тот, кто там сейчас работает, плохо себя зарекомендовал.

— Андрей при… приказал? — никак не мог понять смысл слов Данила. Он решил, что от стресса у него повредился слух. — Это тот Андрей, который наборщик?

— Да. Андрей Николаевич — наш новый директор. У него своя политика подбора кадров: «дружеское собеседование», как он это называет. Так что поздравляю, можете сниматься с биржи. Завтра в девять вас ознакомят с программой, и бывший начальник склада передаст вам дела. Не опаздывайте.

Кулагин еще несколько минут никак не мог прийти в себя после таких заявлений. На всякий случай он добился того, чтобы кадровик на него взглянула, но даже это ничего не изменило. Выйдя из кабинета, он наткнулся на Андрея. Тот, как всегда, улыбался и сиял каким-то оптимистичным светом.

— Вы же запомнили слабые места, на которые я вам указывал? — спросил Андрей, когда Кулагин закончил со своими благодарностями.

— Запомнил.

— Исправьте, пожалуйста, в ближайшую неделю, а то ваш предшественник три года глаза закрывал на это. Через неделю буду проверять. Вам, кстати, помощник положен. Сами собеседование проведете или мне доверите?

— Думаю, лучше вы, — растерялся Кулагин. — Я так не смогу.

— Отлично. Тогда увидимся на складе, Данила, — протянул руку директор. После этого он зашел в кабинет кадровика, откуда послышался его голос: — Катенька, откройте новую вакансию.

Александр Райн
подписывайтесь на телеграм, там я вкладываю не только рассказы, но и истории из жизни https://t.me/RaynAlexandr

Подземный переход под улицей Горького был, мягко говоря, непривлекательным. Но, если быть честным, мрачные коридоры чистилища были Арбатом по сравнению с этим гиблым местом. Здесь никогда не выписывали штраф за незаконную торговлю, потому что торговать здесь брезговали даже наркоманы и воришки.

Музыканты тоже обходили стороной эту клоаку. Неважно, какую мелодию человек собирался сыграть: в переходе всё звучало как траурный марш. Граждане преодолевали весь путь бегом, не оборачиваясь, и даже цыгане крестились, попав в это обиталище скорби, и старались переходить дорогу поверху, рискуя жизнью и здоровьем.

Но кое-какая фауна в переходе все-таки присутствовала. Ее представляли нищий, но гордый Матвей Степанович и его конкурент и сосед — заслуженный оборванец Юрий Антонович.

Они жили по разные стороны тоннеля, словно его негласные стражи, и никогда друг с другом не общались. Мужчины были такими же серыми, невзрачными и унылыми, как стены, пол и потолок. Никто, проходя мимо, не замечал их протянутые в надежде на подаяние ладони.

Как-то утром переход наполнился страшным звонким эхом ― как будто кто-то спустил по ступеням пьяного робота. Звук шел со стороны Матвея Степановича, а значит, ему и было суждено узнать причину шума — такова негласная заповедь перехода. Источником грохота оказалась банка краски, которую уронили строители, ремонтирующие сверху остановку.

Изучив содержимое, Матвей Степанович отложил банку в сторону и вернулся к своим обычным делам — уснул. А когда проснулся, увидел Юрия Антоновича, который протягивал ему сто рублей.

— За краску, — коротко объяснил сосед.

— Зачем она тебе? — удивился Степаныч.

— Хочу немного интерьер обновить.

— Во чудак, — усмехнулся нищий и с радостью схватился за купюру.

В этот же день Юрий Антонович откопал где-то в урне ссохшуюся малярную кисть и весь вечер потратил на расклеивание ее волосков, а с утра первым делом покрасил небольшой участок стены в светло-зеленый и сел ровно посередине.

— Во дает, — смеялся Матвей Степанович над своим сожителем.

Но смех его был недолгим. Уже через пару часов в шапке Юрия Антоновича весело позвякивала мелочь, а еще туда пару раз плавно опустились несколько купюр. Степанович не мог похвастаться таким же уловом и скоро он понял, в чем причина.

— Вот хитрюга, подсветил себя, — произнес в бороду нищий. — Слышь, Антоныч, дай и мне краски, а то как-то не по-товарищески.

— Закончилась. Там меньше половины банки было, — раздалось в ответ.

— За-ра-за! Вот я дурень, — ругал себя мужчина за отсутствие смекалки.

Понимая, что инициатива по сбору средств полностью перешла в руки соседа, Матвей Степанович дождался сумерек и отправился туда, куда давно зарекался отправляться, — на работу. Всю ночь он что-то разгружал и таскал, и даже сорвал спину, но зато на следующий день спустился в родной переход с целой банкой эмали и валиком. Он потратил несколько часов на брюзжание и моральную подготовку, а потом за двадцать минут скрыл старые бездарные граффити и малоинформативные надписи под слоем белой краски. Затем встал в полный рост и начал выделяться на белоснежном фоне, как свежая капля моторного масла на парадной рубашке.

Сработало. Люди стали замечать нищего и подавать ему на пропитание. Капитал Антоновича стал стекать в сторону коллеги с более широким белым участком за спиной.

— Ты чего идеи воруешь?! — наехал Юрий на коллегу.

— Сам виноват. Надо было объяснить, зачем краску покупаешь, — шикнул в ответ Степаныч.

— А может, мне еще часть денег тебе отдавать? Сам не в состоянии придумать что-то?

— Умей проигрывать, — оскалился нищий и попросил покинуть его владения.

На следующий день Степаныч встал со своей картонной кровати, разбуженный едким запахом сольвента. Антонович уже докрасил стены своей части коридора и, приделав валик на какую-то палку, собирался переходить к потолку.

— Вот гадина малярная! — плевался Матвей. — Что ж, в эту игру могут играть двое.

Заработанных за вчерашний день средств хватило на то, чтобы докрасить свою часть перехода. Зато теперь границы двух жителей были четко обозначены, а сам переход хоть и стал двухцветным, но зато выглядел совершенно иначе, нежели неделю назад. Внутри этого подземелья впервые за долгие годы было светло и даже как-то спокойно.

Людской трафик увеличился, а скорость передвижения значительно замедлилась: всё это не могло не повлиять на благосостояние жителей тоннеля. Теперь мужчины были на виду и денег получали в два раза больше. Казалось бы, это должно было положить конец их распрям, но не тут-то было.

Матвей Степанович стал замечать, что его коллега живет чуточку лучше. Хлеб у него всегда со злаками, вода газированная, а процент жирности сметаны выше. Проведя нехитрую аналитику, оборванец выяснил, что его белая часть тоннеля выглядит менее привлекательной, чем веселенькая зеленая часть Антоновича. Но красить в один цвет было неправильно, могли стереться границы, а это чревато новыми ссорами.

Этой же ночью, пока переход был пуст, Степанович притащил целое ведро черной краски и под любопытным взором сожителя превратил пол своей части тоннеля в шахматное поле. Правда, какое-то странное и неровное. Часть этой композиции зашла на стену и стала извиваться.

Юрий Антонович решил, что его товарищ тронулся рассудком или надышался растворителем, и лег спать. Утром он лицезрел законченную картину и был крайне раздосадован успехом коллеги. Оказалось, что Матвей Степанович обладал весьма недурственным умением работать с перспективой и масштабами. Шахматное поле наползло на стену в виде тропы, которая вела к нарисованной двери. А над дверью сияла надпись «Страна чудес». Это был настоящий арт-объект. И пусть исполнен он был криво и косо, а дверь напоминала вход в жилище учителя геометрии (какой-то параллелограмм), но для страны чудес другого и не требовалось.

— Умно, — хмыкнул Антонович.

Сегодня у Матвея Степановича был настоящий сенокос. Люди не просто проходили мимо ― они фотографировались с рисунком творческого жителя подземелья, который то и дело маячил в кадре и мешал обзору, а уходил, лишь когда ему перепадало что-то из наличности.

Ответ от Юрия Антоновича не заставил себя ждать. Через пару дней вся его часть зеленого коридора представляла собой долину хоббитов: в круглых домиках, обнесенных заборчиками, горел свет, а из кирпичных труб прямо в голубое небо утекал белый дымок, превращаясь в пушистые облака. Антонович никогда не рассказывал о том, что до тесных отношений с алкоголем и стремительного спуска на дно он работал оформителем в газете и был весьма хорош.

На фоне зеленого рая Антоновича шахматные клетки и двери Степановича выглядели блекло. Экономика перехода менялась и перестраивалась быстрее, чем в некоторых странах.

Неясно где, но Степанович раздобыл несколько зеркал и, закрепив их на противоположной от двери стене, задекорировал. Он обозвал эту часть «Зазеркальем», а рядом с дверью дорисовал большие игральные карты, чайник и чашки. Теперь люди могли не только остановиться, чтобы поправить прическу, но и фотографировали себя в зеркалах на фоне его рисунков. Это был очень недурственный и креативный ход. Свою одежду он тоже видоизменил, добавив красок, и сделал из картона цилиндр. Теперь Матвей Степанович был не простым нищим, он был «чудаковатым шляпником».

Все чаще люди пользовались переходом не только по прямому назначению, но и с целью культурного досуга. Со Степановичем фотографировались, его просили сыграть роль персонажа и изобразить недвижимый декор. Мужчина стал чаще посещать банные комплексы и даже выровнял растительность на лице. Он уже мог себе это позволить.

Не отставал и его коллега, облачившийся в древнего мага. С его-то бородой и кустистыми бровями это было несложно. Посох, серая мантия и кривая шляпа не были проблемой для человека, знающего городские свалки как свои четыре пальца.

Вскоре в переход стали стекаться другие творческие личности, например, музыканты. Поначалу Степаныч и Антонович их гоняли, переживая, что те отберут их хлеб. Но музыканты были не дураки и предложили арендовать помещение за процент, тем более что жители перехода ревностно следили за тем, чтобы никто не портил их территорию: гоняли райтеров, всяких пьянчуг и других асоциальных личностей, желающих осквернить прекрасное. Все получали выгоду. Правда, музыкантов хранители подземелья выбирали с умом. Каждый переживал за имидж своей части перехода, и, если кто-то играл недостаточно умело, его изгоняли. А еще, по взаимному согласию обоих мужчин, музыканты должны были играть музыкальные темы из вселенных, изображенных на стенах.

Торговцы тоже порывались попасть в стремительно развивающийся переход, но их не пускали даже за деньги. Имидж как-то сам собой стал главным в этих некогда серых стенах.

Как-то раз, когда Юрий Антонович отсутствовал ввиду поиска нового реквизита, на его часть стены готовилось покушение. Двое молодых людей, в силу отсутствия таланта, мозгов и воспитания, порывались изобразить что-то из учебника биологии за восьмой класс. Тут бы Матвею Степановичу и обрадоваться, потереть руки и ожидать неудачи конкурента, но что-то в душе его подсказывало, что подобное допустить нельзя. Он и сам не заметил, как границы перехода стерлись и переплелись. Он чувствовал свою ответственность за весь переход, а не только за свою часть. Двое малолетних вандалов покинули подземку грустные внутри, но веселые снаружи. Степанович в буквальном смысле разукрасил им лица.

Не прошло и недели, как Юрий Антонович отплатил коллеге тем же — отогнал какого-то нетрезвого нарушителя спокойствия от одного из зеркал Степановича.

Мужчины никогда не обсуждали это вслух, но между ними установилась солидарность и даже какая-то умеренная дружба. А потом пришли люди в дорогих костюмах и другие люди, но уже в форме, и объявили переход государственной собственностью, а его местных жителей самих занесли в раздел преступников. Матвей Степанович и Юрий Антонович, конечно, слышали, что попрошайничество незаконно, и попытались объяснять, что они аниматоры, но оба забыли это слово и обман раскрылся.

— Ладно, разберемся, вдвоем мы быстро на ноги встанем, — бодро улыбнулся Матвеевич, и раскисший Антонович ему кивнул.

Мужчины долго слонялись по городу, пока не наткнулись на переход, соединяющий две стороны улицы Северной. Всё тут напоминало их бывшее пристанище до перемен: серый потолок, черные двери, ведущие в никуда, и чувство апатии, въевшееся в стены.

— Чур, я справа встаю, — застолбил место Антонович.

— С какого перепугу? — удивился Степанович. — С той стороны железная дорога, люди там чаще спускаются, решил всё себе присвоить, хапуга?

— Кто первый, того и тапки! — настаивал Антонович.

— А не пошел бы ты в баню!

— Да сам иди, тебе давно пора, пахнешь, как стадо козлов.

Мужчины разошлись по двум сторонам подземного ринга и, найдя место поудобнее, расположились на своей картонной мебели. С тех пор они больше не разговаривали, пока однажды в переход не упала банка с краской.

Александр Райн

приглашаю вам в свой ТГ канал https://t.me/RaynAlexandr там еще больше рассказов и всяких новостей о выступлениях.

Лет пять Светка Солнцева не появлялась на горизонте, а тут неожиданно возникла ― как прыщ в день свадьбы.

— Маш, у тебя как сейчас дела? — начала Солнцева прогревать тему издалека и, не дав возможности ответить, задала второй вопрос: — Выручишь по старой дружбе?

— Привет, Свет. Денег нет, всё на брекеты потратила.

Маша была из тех людей, кто умеет говорить «нет».

— Ой, я тебя умоляю, родная, деньги — это последнее, что я попрошу, — голос Светы стал тягучим и противным, как сироп от кашля. — Мы со Степой в Тай хотим слетать, а животину кормить некому. Не выручишь?

— Животину? Не знала, что у тебя хозяйство. Вот время летит. Куры, козы?

— Да какое хозяйство, котопёс у меня. Папа умер полгода назад, а звери остались… Живут в его квартире, я себе их забрать не могу, прихожу кормить, убирать и выгуливать. Выручишь на недельку? Я уже всех обзвонила, никто не может…

— Свет, я не знала про папу, соболезную… Слушай, ну раз такое дело, то, конечно, без проблем.

— Супер. Подъезжай через часик, расскажу, что да как, — Светка не дала ответить и сбросила вызов.

***

Маша поднялась на третий этаж, вдыхая знакомые запахи подъезда, в котором не была со школы. Старая дверь в квартиру была приоткрыта. Протерев ботинки о коврик, девушка потянула за ручку и чуть не вскрикнула от неожиданности: из полумрака прихожей на нее смотрели две пары внимательных глаз.

Кот и пёс сидели у входа, как два профессора на конференции, ожидающие, пока лектор зайдет за кафедру и начнет доклад.

— Све-е-ет! — позвала девушка.

— Бегу! Ты уже тут? — послышалось почему-то снизу.

Через минуту на площадке появилась взмыленная Солнцева и сразу прорвалась внутрь квартиры.

— Опять, хулиганы, дверь открыли ― хоть замки меняй, — ворчала Светка, протискиваясь между животными. — Заходи скорее, мне уже ехать надо.

— А не укусит? — настороженно спросила Маша.

— Нет. Здесь не кусают, а только молча осуждают. Мы же у моего папы дома, забыла?

Маша подумала, что подруга шутит, но согласилась войти.

— Знакомься, это Петр Анатольевич, — представила Солнцева здоровенного беспородного пса с задумчивым видом академика, — и Виктор Анатольевич, — показала она на кота, чьи усы были такие длинные, что могли бы принимать некоторые радиостанции. — Сразу отвечаю на вопрос: они не родственники. Папа назвал их в честь своих бывших коллег из института и воспитал так, что звери полностью заменяли ему общение с людьми. Короче, еда подписана, воду менять каждый день, пса выгуливать с утра в семь и вечером в половине девятого. Утром я его уже сводила, — тараторила Света, носясь по квартире как ураган.

Всё было просто и понятно, пока Маша не спросила про шашки на полу.

— Да, самое главное: с псом надо два раза в день играть в шашки, иначе он не выйдет на улицу.

— Очень смешно.

— Я не шучу, — Солнцева напустила на себя нехарактерный для нее серьезный вид. — А коту надо новости читать, причем свежие. Он любит газеты, но если лень покупать, то читай из интернета, потерпит пару недель. Будут хандрить, поставь им пластинку Высоцкого или Окуджавы. Только не включай рок, могут поругаться.

— Пару недель?! Ты же сказала ― неделя!

— Маша-а-а! Ну кто в Тай едет на неделю? Всё, я помчала, ключи на гвоздике. Если замок будет заедать, постучи три раза, потом пауза и еще три, тебе откроют.

Солнцева закружилась в финальном вихре и как сквозняк удалилась в открытую дверь.

Петр и Виктор Анатольевичи ждали ее на кухне. Пёс сидел на стуле и смотрел в окно, а кот лежал у пустой миски, сохраняя достоинство и не опускаясь до мяуканья. На столе Маша нашла газету.

— Делать мне больше нечего, как газеты котам читать, — цокнула девушка и, наполнив миску сухим кормом, отправилась по своим делам, чтобы вернуться вечером и выгулять пса.

Остаток дня был переполнен какой-то суетой. Маша приехала пораньше, чтобы скорее со всем покончить. Дверь была закрыта. Вставив ключ, она покрутила им, но замок не слушался. Ключ страшно и бесполезно хрустел внутри. Маша вспоминала все обидные прозвища Солнцевой и порывалась уже вызвать слесаря, но тут в памяти всплыли слова Светки про условный стук. Ощущая себя полной дурой, она занесла кулачок и постучала по инструкции. Через минуту послышался звук отпираемого замка. Дверь открылась, на пороге сидела молчаливая пара хвостатых Анатольевичей.

— Да как вы вообще это делаете? — раздраженно спросила девушка, входя внутрь.

Первым делом Маша прошла на кухню, чтобы долить воды, и увидела, что кот даже не прикоснулся к своему гранулированному кролику.

— Слышь, деловой, я не буду тебе читать газету, — обратилась Маша к вошедшему следом за ней на кухню зверю, во взгляде которого отображалось то самое осуждение, о котором говорила Солнцева. — Так, где у вас поводок?

Маша обошла всю квартиру, но так и не смогла его найти. Зато обнаружила, что расположение шашек на доске изменилось. «Наверное, мне просто кажется. Ну не играли же они, пока меня не было», — думала она, продолжая поиски. Ситуация постепенно начинала ее раздражать. Телефон Светки был недоступен, кот не ел, а поводка не было.

Маша села на диван, написала сообщение Солнцевой и принялась ждать. Когда настенные часы пробили половину девятого, в комнату вошел Петр Анатольевич с поводком в зубах.

— Ты издеваешься? — спросила Маша, глядя в глаза псу, но тот ничего не ответил.

Девушка пристегнула поводок и дернула, но пёс не сдвинулся с места.

— Да что с тобой не так, глупая ты зверюга?

Пёс молча повернул голову в сторону шашек.

Маша начала подозревать, что стала жертвой какого-то пранка. Она изучила взглядом комнату, но камеры не нашла.

— Ладно, давай попробуем, — сдалась девушка и расставила шашки на поле.

На удивление, пёс начал аккуратно двигать кружочки лапой или носом, а если нужно было «съесть» фигуру, интеллигентно и негромко рычал. Виктор Анатольевич сидел в сторонке и наблюдал за поединком. После двух сыгранных партий Петр Анатольевич всё еще отказывался идти гулять, зато Солнцева появилась в сети.

— Света, мне домой надо ехать, а твоя собака не хочет идти гулять!

— В шашки играли?

— Играли! — кричала в трубку Маша.

— А ты ему дала выиграть хоть раз?

— В смысле ― выиграть? Он же пёс, у него нет шансов, — недоумевала девушка.

— Шансов нет, а самолюбие есть. Поддайся ты человеку разок, он же, пока не выиграет, с места не сдвинется.

— Издеваешься, что ли? Может, мне еще ему нижний брейк станцевать? — кричала Маша, но Солнцева уже покинула зону доступа.

Совет сработал. Когда Маша проиграла партию, Петр Анатольевич позволил себя выгулять. На улицу он шел, держа в зубах пакет для своих продуктов жизнедеятельности, которые Маше следовало за ним собрать.

— Раз такой умный, мог бы и сам справиться, — ворчала девушка, убирая за псом, а тот виновато отводил глаза.

Когда они вернулись, кот ждал на кухне, сидя на табурете; его миска все еще была полной.

— Как же вы меня бесите!

Маша взяла газету и принялась читать. Виктор Анатольевич внимательно выслушал новости спорта и прогноз погоды, а когда Маша перешла в раздел политики, спрыгнул на пол и, подойдя к миске, принялся хрустеть кормом. Стоило чтецу замолчать, как кот отрывался от еды и бросал на девушку требовательный взгляд.

Домой Маша вернулась злая и уставшая, да еще и позже, чем планировала. «И так еще две недели…» — именно с такими мыслями она закрыла глаза.

Утром замок поддался с первой попытки. Сонная Маша сразу направилась в комнату, где расставила шашки и в первой же партии проиграла псу по полной.

«Слишком сильно поддаваться тоже не стоит, он же не идиот», — объяснила Солнцева в сообщении, когда Маша написала, что его величество вконец обнаглело и не идет на свой утренний горшок.

Новости для кота Маша прочла с телефона. Виктор Анатольевич ел как-то неэнергично ― видимо, расстроился, что не было газеты.

Так продолжалось до первых Машиных выходных. В субботу она пришла пораньше, так как в ее доме морили клопов, а квартира Анатольевичей была в данном случае спасением. Животные сегодня были какие-то подавленные. Петр Анатольевич даже как-то вяло поскуливал, словно обнаружил на своей собачьей банковской карте нехватку средств.

Вспомнив про музыку, Маша не без помощи интернета завела проигрыватель и, совершено не задумываясь, поставила первое, что попалось под руку.

Как только заиграли Led Zeppelin, Виктор Анатольевич оживился и начал радостно скакать по комнате и беситься, а Петр Анатольевич обиженно зарычал и пару раз чуть не цапнул своего товарища за хвост. Нужно было срочно спасать ситуацию. Маша поспешила заменить пластинку, и как только из динамиков захрипел Высоцкий с песней о дружбе, оба животных забрались на диван и синхронно закрыли глаза на несколько секунд. На их мордах вырисовалось нечто напоминающее довольную улыбку или ухмылку ― в звериной психологии Маша была не сильна. Хандра отступила.

От нечего делать девушка навела в квартире какой-то поверхностный порядок. Протирая пыль, на одной из полок она обнаружила фотоальбом и уселась на диван. Виктор Анатольевич внезапно забрался ей на колени, а Петр Анатольевич положил на них свою морду. Маша листала страницы, с которых на нее смотрели молодые Солнцевы ― вся семья, включая отца Светки, а кое-где даже попадалась и сама Маша, когда-то лучшая Светкина подруга. Животные тоже смотрели на эти старые снимки, созданные еще до их рождения, и как будто улыбались.

Вечером Маша сыграла партию в шашки с псом и прочитала новости коту, а еще, сама не понимая зачем, рассказала им о своей жизни: о планах на грядущий год, о страхах перед новой работой, о квартире, которую никак не купит из-за высоких цен, о любви, что вызывает сомнения. Маша болтала без умолку, а Анатольевичи внимательно слушали и не перебивали, лишь изредка отвлекаясь на перекус и гигиенические процедуры.

С этого дня Маша стала задерживаться у своих новых знакомых. Кажется, они немного притерлись друг к другу, Маша изучила характеры животных. Петр Анатольевич оказался принципиальным консерватором, неврастеником и технарем, а вот Виктор Анатольевич, наоборот, был отвязный новатор, ленивый революционер и гуманитарий до мозга костей. Несмотря на такие разные характеры, оба были достаточно сдержанными и воспитанными, как и полагается интеллигентам. Любая их просьба или требование выражались малозаметными протестами вроде голодовки.

Маша смогла найти к каждому из них подход, а они шли ей на уступки. Виктор Анатольевич даже смог привыкнуть к отсутствию в доме газет.

Как-то раз, когда до приезда Солнцевой оставалось всего пара дней, Маша привела с собой молодого человека по имени Антон, на которого у нее были большие планы, связанные со словом ЗАГС. Она собиралась вместе с ним по-быстрому разобраться с текущими делами и отправиться на ужин в ресторан.

Маша попыталась удивить молодого человека условным стуком, но тот даже бровью не повел, узнав, что дверь ему открыли животные. Не поздоровавшись, Антон прошел мимо мохнатых хозяев и даже наступил Петру Анатольевичу на хвост, но тот не подал виду, а лишь тяжело вздохнул, как мастер, чей рассеянный ученик сломал очередное сверло.

— Сыграй, пожалуйста, с псом в шашки, а я пока коту новости прочитаю, — попросила Маша.

И здесь Антон отнесся к чудесам животного интеллекта с какой-то предвзятостью. Он семь раз подряд обыграл Петра Анатольевича в шашки и, не спрашивая разрешения, поставил пластинку Pink Floyd. Кот тут же сорвался с места и начал носиться по квартире, словно попал на концерт любимой группы. Пёс же лег на пол и прикрыл глаза лапами.

— Антон, ты зачем это включил? Их надо тогда по разным комнатам предварительно разводить, иначе поссорятся и потом разговаривать не будут целые сутки! И что с шашками? Ты проиграл?

— Я что, дурак, собаке проигрывать? — удивился Антон.

— Тош, ну пожалуйста, поддайся ты ему, иначе он гулять не пойдет, — просила Маша, меняя пластинку на Окуджаву.

— И не подумаю. Я никому не проигрываю.

— Ну ради меня, — мило улыбнулась Маша, и парень сдался. Он расставил шашки и сделал первый ход, но Петр Анатольевич не стал играть. Вместо этого он вышел из комнаты и заперся в ванной.

— Блин, мне же его выгулять надо! — Маша дергала за ручку, но дверь не поддавалась.

— Слушай, ну раз он такой умный, сходит в ванну. Пошли уже, я столик забронировал на девять тридцать.

— Антон, ты должен извиниться перед Петром Анатольевичем. Пока ты этого не сделаешь, я никуда не пойду! — голос Маши звучал как клич римского полководца, требующего немедленной капитуляции врага.

— А под хвост его не поцеловать? — удивился такому повороту событий парень.

— Ты чего так разговариваешь?

— А как я должен разговаривать в этом зоопарке? Чё ты меня сюда вообще притащила ― к этим идиотским животным?

— Да ты сам животное. Пошел вон! — резко показала Маша на дверь.

— В каком смысле? Ты офигела, что ли? Выгоняешь меня из-за какой-то псины?

— Это не псина, это уважаемый пёс.

— Больная? У нас столик забронирован, пошли, дурочка.

Парень схватил Машу за руку, та начала вырываться. В конце концов взбесившийся Антон дал Маше пощечину. Тут же дверь ванной распахнулась и наружу вырвался, рыча, уже не спокойный и рассудительный Петр Анатольевич, а дворовый хулиган и боец Петруха, которого когда-то подобрал Солнцев-старший. Несмотря на перевоплощение, пёс не стал применять зубы, а, используя физику, встал на задние лапы и надавил весом на грудь обидчика. Рычаг сработал. Антон полетел на пол, как поваленный ураганом ствол, а пёс придавил его сверху. Он открыл пасть, и все, включая Антона, были уверены, что собака сейчас заговорит, но Петр Анатольевич лишь очень глубокомысленно гавкнул ему прямо в лицо.

Через минуту Антон уже уносил ноги, обутые в туфли, которые Виктор Анатольевич заблаговременно осквернил своим непочтением.

— Вот и сходила в ресторан, — произнесла Маша, глядя на распахнутую дверь, в которую улетело ее иллюзорное счастье.

Петр Анатольевич позволил себя выгулять без шашек. Они вместе зашли в магазин, где девушка купила продукты и приготовила для себя и своих младших друзей вкусный ужин. Потом они включили музыку и весь вечер играли в шашки, читали книги, а еще Маша сделала фото хвостатых, которые очень ответственно ей позировали.

— Завтра распечатаю и добавлю в альбом, — пообещала Маша и, отыскав в шкафах чистое постельное белье, постелила себе.

Следующие два дня эти трое не расставались.

***

— Свет, а можно я котопса с собой заберу? — спросила Маша, когда загоревшая на тайском солнце Солнцева вернулась обратно.

— Ого, да вы никак сдружились? Слушай, я-то не против, но эти мохнатые упрямцы не переедут, понимаешь? Мы пытались их отдать кому-нибудь на время, но они не хотят, а я не могу их заставлять. Папа их очень любил.

— Ясно… Слушай, а что вообще с квартирой планируете делать?

— Продавать думаем. Но только после того, как Анатольевичи… Ну, ты понимаешь…

— А может, я у вас ее куплю? Ну не сейчас, еще немного денег подкопить надо. Я как раз работу сменила, там зарплата больше, правда, и аренду мне тоже повысили, но я попробую что-то придумать, время же есть еще, — внезапно предложила Маша.

— Так я только рада буду, Машунь. Слушай, а переезжай сейчас, не надо будет платить за аренду, быстрее накопишь, да и мне меньше забот с животными.

— Блин, неужели так бывает? — не веря своему счастью, произнесла Маша.

— Бывает-бывает. Папа всегда говорил, что счастье где-то за порогом, надо только найти нужную дверь и подобрать к ней ключ.

— Или знать условный стук, — улыбнулась Маша, глядя на своих новых, но уже таких родных друзей.

Александр Райн

Друзья, жду вас в своей телеграм канале https://t.me/RaynAlexandr там есть информация о грядущих выступлениях!

Сорок лет Георгий Чёткин кромсал, рубил, резал и пилил. Сорок лет он существовал в мире идеальных линий и создавал из круглого квадратное, а из квадратного — круглое. Главный подозреваемый детективных романов, лучший друг клёна и пихты, человек, настолько пропитавшийся свежим воздухом, что уже сам мог выделять кислород в небольших количествах, ― вы правильно поняли: Чёткин был садовником. И не просто садовником ― он был настоящим гением ландшафтного дизайна.

Сорок лет он держал в узде различные растения и изумрудную щетину газона одного поместья. Чего там только не было: лиственницы, туи, пихты, сирень, десятки кустарников и сотни клумб. Любой, даже самый непослушный куст подчинялся Чёткину и его ножницам. Современный Микеланджело отсекал лишнее и создавал живые шедевры: зверей, геометрические фигуры, целые ансамбли. Он был счастлив и не покидал рабочего места годами, пока однажды старый шеф садовника не дал дуба. Но, к великому сожалению Георгия, речь шла не о новом жителе огромного сада, а об обширном инфаркте его хозяина.

Потомство начальника давно рассыпалось по глобусу, как опрокинутая соль, и богатое родовое имение покойного никого из детей не интересовало: вскоре после ухода папеньки, все его имущество ушло с молотка, а деньги поделены. На месте дома с колоннами вырос гипермаркет с раздвижными дверями и фуд-кортом, а великолепный сад обмельчал до скромного скверика. Поверх плодородного чернозема успешно пророс асфальт, а кустарники и деревья разъехались по школам, детским садам и дачам новых владельцев земли.

Один только Чёткин остался не у дел, как старое ведро без ручки. Вроде и послужило бы еще, а применение ему трудно придумать. В родном городе Георгия домов с такими красивыми садами больше не водилось, люди предпочитали обходиться газоном, а для этого вовсе не обязательно содержать целого садовника.

Помыкавшись туда-сюда, мужчина дошел до единственного места, где его таланты были востребованы — муниципалитета.

— Садовник, значит, — тяжело вздохнул бригадир, ответственный за обслуживание и озеленение городских улиц. — Ну что ж, есть у меня для тебя задача, садовник. — Он подвел Чёткина к окну и показал куда-то рукой. — Вдоль забора Дома культуры растет борщевик. Три года эта гадина мне кровь портит. Каждое лето штрафы приходят. В этот раз особо густо попер. Будь другом, сделай по красоте, а? — заглянул он в глаза Георгия.

— Сделаю.

Достав из рюкзака любимый секатор, топорик и ножовку, облачившись в родной комбинезон и нацепив маску и перчатки, садовник с энтузиазмом принялся за дело. Он кромсал, рубил и пилил до тех пор, пока не получилось «по красоте».

Через неделю Чёткина в срочном порядке вызвали к начальнику.

— Георгий Семенович, — из уст бригадира имя садовника прозвучало как что-то оскорбительное, — вы что там за творческую самодеятельность устроили?! Одуванчиков обнюхались, что ли?

— Так вы же сами просили по красоте сделать, — не понимал сути претензии Чёткин.

— Я просил уничтожить эту дрянь, а не делать из нее женские фигуры! Вы головой подумали? Да я вообще не понимаю, как это возможно: из борщевика — женщин…

— Проволочный каркас, точечные надпилы стволов, тайская техника скручивания лопухов и немного фантазии, — невозмутимо ответил садовник.

— И немного фантазии, — передразнил его бригадир. — У нас четырнадцать ожогов за два дня! Три в причинных местах! Люди в сумерках пытались знакомиться с вашими ядовитыми барышнями. Идите и рубите всё это под корень!

Чёткин извинился, откланялся и удалился прочь. Через день всё было сделано. Сорняки боялись гнева Георгия. Он умел воздействовать на них психологически. Стоило ему расправиться с одним, как у всех остальных отсыхали и отваливались пестики.

Следующим заданием для Чёткина была разработка дизайна для огромных и неопрятных зарослей кустарника в парке.

— Георгий Семенович, дело как раз для вашего таланта. Вы, как я понял, мастер на выдумки. В общем, задача следующая: мэрия требует ко Дню города решить проблемы общественного туалета в парке Гоголя.

— Не знал, что там есть туалет, — удивился Чёткин.

— Его и нет, туалетом там много лет служит разросшийся кустарник. Ароматы этого места отпугивают туристов и продавцов сахарной ваты. Надо сделать так, чтобы собачки и всякие там неподдающиеся воспитанию личности не могли оставлять следы своей ДНК на общественной территории. Я сказал, что у меня есть человек, который может помочь. Как думаете, справитесь? — улыбнулся бригадир.

— А не проще туалет общественный поставить? И выделить место для выгула животных, — внес контрпредложение Чёткин.

— Не проще, — растаяла улыбка у начальника. — Вас наняли кусторезом, а не парламентарием! Идите, до конца лета надо решить этот вопрос. Красиво и практично, ясно?

— Ясно.

Георгий решил вопрос до конца месяца. Кустарник, о котором шла речь, напоминал джунгли в миниатюре, в которых могла затаиться не только маленькая собачка, но и целый польско-литовский отряд. Чёткин любил сложности и подошел к делу с энтузиазмом. Вскоре его снова вызвал к себе бригадир.

— Георгий Семенович, — дрожащим от волнения и злобы голосом начал он. — У меня тут начальство спрашивает, имеем ли мы отношение к тому, что люди стали пропадать в парке Гоголя?

Чёткин лишь развел руками.

— Что вы сделали с тем кустарником, о котором я говорил? — мужчина явно подавлял в себе желание орать во все горло.

— Перестриг его в лабиринт…

— Я просил не об этом!

— Вы сами сказали: красиво и практично, — буркнул садовник. — Знаете, лабиринты были весьма популярны в садах императоров и различных дворян, мой бывший начальник тоже у себя один такой просил сделать. Разве плохо вышло?

— О, вышло очень хорошо! Так хорошо, что в вашем лабиринте с концами пропали три собаки и один мужчина. Нам повезло, что это эксгибиционист, иначе бы меня по судам затаскали! Было еще две дамы, но те, слава богу, догадались одна другой на плечи залезть, так и выбрались.

— Я как лучше хотел…

— Да я вам верю. Может, просто работа в нашей организации не для вас?

— Но я больше ничего не умею.

— Ладно, простите. Неделя была нервная. Зато теперь там действительно поставили биотуалет, чтобы люди не терялись. Давайте пока обойдемся без спецзаданий и ограничимся обычной подрезкой кустов вдоль тротуаров. Что скажете?

— Просто подрезка?.. — расстроился Чёткин.

— И ничего более. Никаких фигурок слоников, черепашек, бычков, динозавров, никакой самодеятельности. Просто стрижете кусты по бордюру. Ровно и одинаково.

— Понял, будет сделано, — поджал губы Чёткин и попятился к выходу.

Потекли однообразные бесконечные дни. Чёткин работал не спеша, как и просил его начальник. Он ничего не придумывал и не улучшал, и вскоре проникся своим заданием. Жизнь снова стала понятной, а работа начала приносить радость. Георгий был занят любимым делом, и ему хотелось только одного: чтобы это никогда не заканчивалось. Но спустя три недели начальник снова вызвал его на ковер.

— Чёткин, ну за что вы так со мной?

— Как?

— Вот так! Я вас о чем просил? — начальник явно был не в духе.

— Ровно подрезать кусты…

— А вы?

— Я ровно и подрезал, — Георгию было стыдно, но пока неясно, за что именно.

— Зачем же так ровно, Чёткин? Ну почему нельзя просто ровно? Зачем вот этот перфекционизм, идеальный горизонт, для чего?

— Я по-другому не умею, — оправдывался садовник.

— Вы понимаете, что вы меня подставили? Пару дней назад губернатор проезжал по городу и увидел ваши кусты. Знаете, что он теперь требует?

— Что?

— Чтобы весь город был подстрижен одинаково и идеально ровно, обещал потом с линейкой и уровнем выборочно проверить. А еще благодаря вашим стараниям несколько строящихся домов будет снесено до основания и построено заново. Застройщики в шоке.

— Но я же не виноват…

— А кто виноват? На фоне ваших кустов дома выглядят как пьяные матросы у барной стойки, это невооруженным глазом видно. Губернатор дал отмашку перепроверить. Были найдены грубые расхождения по осям. Вы довольны, Георгий Семенович? Скажите, где мне теперь взять кучу таких же идейных, как вы? Или вы собираетесь сами весь город стричь?

— Нет…

— Вам, дорогой мой, в столицу надо… ландшафтным дизайнером или еще кем-то. У нас вам тяжело будет.

— Так я уволен?

— Мы вас отпускаем, — кивнул бригадир.

Чёткин шел домой, повесив нос. Его провожали идеально ровные кусты и безмолвно насмехались над проклятым профессионалом своего дела. Никуда он не поедет. Человека, прожившего всю жизнь за возведенным им же зеленым забором, перемены могли убить остротой своих углов. Четкин сел на скамью и задумался. И тут к нему подбежало что-то маленькое, злобное и громкое. Оно лаяло и пыталось куснуть Чёткина за ногу, но из-за густой шерсти не было видно даже носа.

Чёткин достал из кармана свои маленькие маникюрные ножницы, которые всю жизнь носил с собой, и быстро вырезал в шерсти собаки окно. Показалась злобная моська, которая была не такой уж и злобной: должно быть, зверю было просто трудно дышать. Георгий покрутил собаку в руках, а затем аккуратно вывел симметрию по всему контуру, не задев уши.

— Вы что делаете? — набросилась какая-то молодая особа на Чёткина и выхватила собачку из рук.

— Простите… Ему, кажется, было плохо…

Чёткин себя ненавидел, опять он натворил дел без спроса.

— Теперь денег с меня попросите, да? Я его и так собиралась завтра вести на груминг, — ругалась взопревшая незнакомка, нервно сдувая с лица локоны.

— О чем вы? Какие деньги, я же просто хотел помочь бедолаге.

— Вот как? — удивилась девушка. — У вас где-то здесь салон?

— Нет, только кусты, — показал Чёткин на свои зеленые грехи.

— А вы еще одного пса сможете так же постричь? Я заплачу́, — прозвучало совершенно неожиданно.

— Еще одного? Ну не знаю даже… Наверное.

— Отлично. Дайте свой номер, я вам завтра наберу. У мамы пёс тоже зарос весь. Классно у вас вышло! Я первый раз вижу квадратную собаку, очень необычно, — крутила девушка питомца в руках, словно поделку из картона, и поделка довольно тявкала.

Чёткин дал свой номер и остался сидеть на лавочке, провожая закат очередного дня. Он даже не подозревал, что сегодня заканчивалась его старая жизнь и начиналась совершенно другая, но не менее творческая и интересная.

Александр Райн
Приглашаю вас в своем тг канал https://t.me/RaynAlexandr

Ежегодная премия техника судьбы Стулова летела всем котам под хвост. А дело было в его подопечной Кате Елкиной, которой суждено было влюбиться.

После того как очередной козел потоптался на душевном огороде Катерины, женщина ударилась в самодостаточность и преуспела. С последних отношений прошло десять лет, и Елкина выработала иммунитет к мужчинам, романтике и всякой там помощи. Она сама меняла розетки, сама прочищала стоки, изучила принцип работы водогрейного котла, могла дать отпор хулигану и даже пару раз вправляла несложные вывихи. И уж тем более она могла сама себя сводить в ресторан, где заказывала всё, что хотела, без стеснения. Ей было хорошо.

Стулов тоже был счастлив. Он ничего не делал, копил жир и был самым успешным техником судьбы на свете, так как клиентка спокойно справлялась без его «мужской» помощи. А тут вдруг любовь. Зачем? Кому это надо? И хуже всего, что конкретной кандидатуры не было. Судьба — странная и нелогичная штука. Она совсем не такая, какой многие ее себе представляют.

Привести мужчину в дом Елкиной было не проще, чем отправить лошадь в космос. Стулов начал с основ: напустил клопов в матрас и договорился со своим коллегой-техником, который вел одинокого и несчастного дезинфектора.

— Отрава должна выветриться через сутки, там сейчас как на Фукусиме в две тысячи одиннадцатом, — сказал специалист, когда закончил и вышел в подъезд. — Не хотите провести это время в компании хорошего и заботливого мужчины? — подмигнул он, снимая респиратор.

— Не хочу, — коротко ответила Елкина и вошла в квартиру, где в ядовитом тумане погибал ее враг.

Следующим претендентом был монтажник окон. Стулову пришлось постараться, чтобы разбить стеклопакет на седьмом этаже. Для этого он договорился с начальством об урагане. Так у Елкиной появилась дыра в лоджии и дверь от «Фольксвагена», которая прилетела с местной авторазборки.

Монтажник вертелся и так и сяк, позируя перед Елкиной, словно перед фотографом модного журнала, но женщина не взяла его в свой тираж и даже пару раз треснула шваброй, чтобы не занимался ерундой.

Были и газовщики, и сосед сверху, который залил четыре этажа, но, как ни старались все они подбивать клинья, черствая Елкина расклинивала их и угрожала судами.

Стулов пал духом и обратился за помощью к коллеге.

— Оль, ты же лучшая в этом деле, помоги, — умолял техник женщину, переженившую половину области.

— У меня фиксированная ставка: двадцать пять процентов от месячной зарплаты, — обозначила тариф Оля.

— Что за времена… — тяжело вздохнул Стулов. — Ладно, я согласен.

Этим же вечером двое техников начали операцию «Сердцеедка». Елкину атаковали по всем фронтам. Заглянув в холодильник, она внезапно обнаружила, что все продукты испортились. И если к молоку доверия никогда не было, то от горохового супа такой подлянки ожидать не приходилось. Всё это было очень некстати. У Елкиной весь бюджет был расписан до копейки, и лишние траты не предполагались.

Но тут Катерину что-то дернуло залезть в зимнюю куртку. Там-то она и обнаружила купюру, подброшенную Стуловым. Стало понятно, что турпоходу в магазин быть. Перед выходом техники удлинили ей каблуки, подмешали в дезодорант феромоны, ушили платье для подчеркивания фигуры и чуть подправили макияж, чтобы он выглядел более соблазнительным.

Комплименты летели в сторону Елкиной, как предложения от операторов сменить тариф, но женщина отбивалась от них легко и, главное, эффективно. Техники ставили ей подножки, но Катерина не спешила падать в спасительные мужские объятия и выполняла акробатические кульбиты прямо на асфальте. Ей на ходу посвящали стихи ― Елкина отвечала грубой прозой. Женщину просили дать телефон, но Катерина давала лишь направление, в котором нужно идти.

Купидоны теряли всякое самоуважение и уходили в запой.

— Прости, Стулов, но тут безнадежный случай, — признала поражение Оля через неделю попыток. — Я боюсь, не судьба.

— Как это ― не судьба? — кусал губы Стулов. — Меня же премии лишат, если не уволят.

Оля лишь виновато пожала плечами.

— Может, оно и к лучшему. Смотри, какая она молодец: всё сама. Зачем ей кто-то? — Оля оглядела сияющую чистотой уютную квартиру Елкиной. — Одно только мне здесь не нравится…

— Что? — спросил поникший Стулов.

— Цветы. Они у нее почти все погибли. Жалко же, — показала Оля на горшки, расставленные там и тут.

— Цветы она очень любит, но почему-то совсем не умеет за ними ухаживать, и бедолаги вянут, — отстраненно ответил техник.

— Так тут для каждого отдельный уход нужен. Одним поливом не поможешь. Просто я сама цветовод. Это вот мирт, сухой совсем, хотя влажность любит. Здесь земля слишком плотная, тот прищипывать надо, а этот, наоборот, перелили.

Оля расхаживала по комнате, но Стулов ее не слушал, представляя, что теперь скажет жене, когда его премия пролетит мимо, как последний троллейбус, следующий в депо.

— Вроде такая самодостаточная. А вопрос не изучила.

— Ну люди не идеальны… — вздохнул Стулов.

— Ты не против, если я тут немного пошаманю перед уходом?

— А? Да делай что хочешь. Цветы, шметы… — бросил подавленный техник, и женщина включилась в работу.

В этот момент в дверь Елкиной позвонили.

— Добрый день. Возможно, это прозвучит странно, но у вас случайно нет двери от «Фольскваген Пассат»? — спросил неизвестный мужчина, возникший на пороге. — На разборке сказали, что последняя улетела в ваше окно во время урагана.

Елкина не хотела впускать незнакомца, но дверь машины была тяжелой и жутко мешалась.

— На лоджии, — кивнула она, и мужчина прошел внутрь. — Разуйтесь сперва.

— Прошу прощения, — виновато улыбнулся визитер и снял кроссовки. — У вас очень уютно и цветов столько. Это мирт? У бывшей жены такой был, его опрыскивать надо, листья сухие, — проходя по квартире, заметил гость.

Тут Елкина откашлялась, напоминая мужчине о цели его визита:

— Вы же за дверью пришли?

— Да, простите, — улыбнулся тот и проследовал на лоджию.

Оля и Стулов наблюдали со стороны, ни на что особо не надеясь.

— Хорошая дверь, сколько с меня? — спросил мужчина, таща деталь кузова.

— Забирайте так, я же ее, можно сказать, незаконно приватизировала, — ответила Елкина, запирая лоджию.

— Слушайте, я понимаю, что это наглость, но вы не хотели бы выпить со мной кофе? — обуваясь, спросил гость.

— Нет, простите, мне это неинтересно.

— Ну я вам все равно оставлю свой номер, вдруг передумаете, или, может, к вам еще какие запчасти прилетят, — засмеялся мужчина и положил на столик свою рабочую визитку.

Катерина дежурно улыбнулась в ответ и закрыла дверь.

Техники еще несколько дней пробовали познакомить Елкину хоть с кем-нибудь, но ни один дятел не клевал на этот неприступный ствол. Зато Оля все эти дни ухаживала за цветами и смогла реанимировать их. Многие даже дали новые ростки. Это не могло ускользнуть от внимания Елкиной, и что-то в ее голове связало эти воскрешения с появлением того мужчины с дверью. Других событий в ее квартире не происходило.

Исключительно ради эксперимента она позвонила по оставленному номеру.

— Алло, это Максим? Меня Катерина зовут. Вы приходили за дверью, помните?

— …

— Нет, глушителя у меня нет, я бы хотела пригласить вас на кофе с вафлями.

— …

— Сегодня, да. Жду.

Стулов и Оля мобилизовались: что-то начало сдвигаться с мертвой точки.

Мужчина пришел без опозданий. Да еще и с цветами. Правда, не с букетом роз, а с диффенбахией и монстерой. Это был второй знак. Меланхоличный и вечно пьяный купидон Елкиной наконец натянул тетиву.

Встреча прошла достаточно сдержанно и была похожа на официальный прием, но Елкина заметила, что после этого свидания цветы поперли как на дрожжах.

В следующий раз Елкина пригласила Максима на обед. Потом на ужин, плавно перетекший в завтрак. Миссия техника была выполнена, а премия спасена.

***

— Ты всё запомнил? — спросила Оля у Стулова, когда тот выслушал ее инструкции по уходу за цветами.

— Да. Поливать, прищипывать, опрыскивать, рыхлить… — перечислял техник всё, что запомнил. — Подумать только, какие-то там цветы решили такой сложный вопрос… Даже не верится.

— Ну знаешь ли, Стулов, в нашем деле главное — результат, а уж как он будет достигнут — это совсем не важно.

— Согласен.

— И не забудь, с тебя двадцать пять процентов.

— Странная вещь судьба, — вздохнул Стулов. — Любовь получают одни, а платят за это другие… Переведу на карту.

Рассказ из серии "Техники судеб"

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой тг канал https://t.me/RaynAlexandr чтобы ничего не пропускать